За день до окончания моего отпуска Богдан сказал мне, что уезжает на две недели за границу. Отец настаивает на этой поездке и в этот раз он не может отказать ему. В Италии жила его родная тетя, сестра отца, женщина пожилая и очень больная. В последнее время тетя сильно сдала и очень хотела увидеть своего единственного племянника. Какие тут могут быть разговоры, конечно, нужно было ехать, я так и сказала Богдану. Вечером мы простились у моего подъезда, он долго целовал меня, а когда я собиралась уходить, прижал меня к себе и прошептал, что у него плохое предчувствие. Я тогда отмахнулась от его слов и поцеловав в нос, пошла домой. Следующим вечером, я вспомнила его слова.
Возвращаясь с работы, я столкнулась с солидным мужчиной и двумя его охранниками. В подъезде было мало света, и я не сразу разглядела лицо мужчины. Когда же один из охранников, взяв меня за куртку, отбросил к стене, а мужчина наклонился к моему лицу, я узнала в нем отца Богдана.
— Как ты думаешь, что сделают с тобой мои охранники? — Холодно спросил он. — Твой отец за тебя не вступиться, он сильно прижат каблуком своей жены, а больше у тебя родственников нет.
Переведя взгляд на охранников, я увидела их пустые, равнодушные взгляды, и перед глазами замелькали лица тех подонков. Они тоже были мутными и равнодушными. Они даже не испытывали похоти, когда измывались надо мной. Только равнодушие и безразличие. Я сползла по стене на пол, и меня вырвало прямо на ботинки охранника. Он что-то проговорил себе под нос, наверное, это было ругательство, но я уже ни на кого не реагировала. В ушах шумело, в глазах стояли слезы, а в голове мелькали картины прошлого страшного события. Мне было так страшно, я опять совершила ошибку, я начала встречаться не с тем человеком. Сам Богдан оказался хорошим парнем, но он был из другой недоступной мне жизни. Мы никогда не должны пересечься, но пересеклись.
В это время передо мной появился ещё один охранник, в тяжелых армейских сапогах и камуфляжной форме, видимо он был на улице и только сейчас зашел в подъезд.
— Владимир Петрович, она сейчас ничего не соображает, может, я завтра с ней поговорю. — Сказал он.
— Сейчас вывезем её в лес, и она сразу очнется. — Раздался холодный голос отца Богдана.
Подняв голову, я взяла себя в руки и твердо сказала:
— Я все поняла, я больше не подойду к вашему сыну.
— Умная девочка. — Сказал Владимир Петрович.
Они вышли, а я немного посидев в подъезде, практически ползком добралась до двери своего дома. Долго не могла открыть дверь, у меня дрожали руки. Попав в квартиру, я закрыла дверь ногой, и упав на пол в коридоре, разревелась. У меня началась истерика. Как же удержаться и не совершать ошибки, хорошо, что сегодня все закончилось без физических увечий, но с Богданом, я объясняться не желала. Если я поссорю его с отцом, мне просто не жить или жить в инвалидном кресле.
