Саша нервничал, я это видела. Несколько раз я предлагала ему отказаться, но он настырный ребёнок. А может, это возраст, и со временем его характер изменится.
Ровно в 13 часов 10 минут я въехала в зал бракосочетания на старой Машиной коляске с закутанными в плед ногами и, нагло прервав регистраторшу, начала свою проникновенную речь.
Что я несла! Мне было стыдно такое говорить, но я хотела отомстить и не собиралась отступать, а потом будь что будет. Я рвала на себе волосы и умоляла Егора вернуться и не бросать меня, убогую инвалидку с ребёнком. «Как же наш сын?! — взывала я. — Он останется совсем один, я не смогу ухаживать за ним из-за болезни! Как он может жениться, когда у него есть сын, которому нужна его поддержка?!». И всё такое в том же духе…
Первые две минуты в зале была тишина. Все гости огромными глазами смотрели на меня и на Сашу, который катил мою коляску и, вытирая слёзы рукавом заштопанной рубашки, громко плакал. Такого шоу бизнесмены нашего города не видели. Корреспонденты жёлтой прессы снимали нас, мне совали под нос диктофоны, а я, невзирая на ошарашенные лица гостей и новых родственников, громко причитала о своей горькой судьбе.
Несколько раз охрана пыталась выставить меня, но друзья Антона вставали рядом с моим креслом и взывали к журналистам и гостям о несправедливости происходящего. Виталий Григорьевич и мама пытались вмешаться и оправдаться пред гостями, но своим заявлением, что я сводная сестра Егора, сделали только хуже. Невеста в сердцах воскликнула, что это инцест, и швырнув в лицо Егора букет, покинула зал для регистрации. Её отец сказал в мою сторону несколько нелицеприятных слов. Обозвал меня крепко, думаю, что по делу. Остальные гости наслаждались спектаклем. Акулы бизнеса радовались, что их конкурента сейчас роняют в глазах всего бизнес-сообщества, главное, чтобы их это никоим образом не коснулось. А вот Макс смеялся. Он хохотал до слёз, не обращая внимания на Андрея, который пытался одёргивать его.
Когда родственники невесты покинули зал регистрации, Антон вывез меня оттуда, а у чёрного входа нас ждала машина. Мы поехали к Маше. В этот день я первый раз напилась до беспамятства. Мне было стыдно перед Сашей и перед собой. Как же мне было стыдно за этот спектакль! И даже то, что месть моя удалась, не радовало ни капельки. Мы с Сашей ночевали у Маши. Когда я заснула, не помню, и кто меня раздевал, не знаю, эти моменты моя память не зафиксировала.
