— Все, спасибо тебе, — говорит Кирилл, протягивая мне бумаги, я начинаю просматривать их, только чтобы отвлечься, — ты нам не доверяешь? — С обидой говорит он.
— Я с вами первый раз разговариваю, о каком доверии речь?
— Тоня, да что с тобой, ты сегодня колючая, как ежик, что случилось? — Восклицает он.
— Прости, это личное, ты совсем ни при чем, — отвечаю я, — могу я попросить воды?
— Я сейчас принесу, — отвечает он.
— Пойдем вместе, зачем носить полный стакан такую даль, — говорю я и следую за ним, складывая бумаги в сумку.
Мы доходим до кухни, родительница стоит у разделочного стола и пьет сок. Я останавливаюсь в двух шагах от неё и смотрю, как Кирилл открывает холодильник и достает оттуда бутылку воды и наливает мне в стакан. Я молюсь про себя, чтобы он ушел с кухни и дал мне задать вопрос родительнице, нужно его задать иначе буду жалеть, что не задала, когда ещё свидимся, я теперь близко к этому району не подойду, и родных не пущу. А Кирилл меня к себе домой только связанную и с кляпом сможет доставить, ногой не ступлю даже во двор. И тут видимо кто-то услышал мои молитвы, Владимир кричит, что у Кирилла звонит телефон, тот быстро убегает с кухни, я же пристально смотрю на родительницу, а она начинает нервничать, чует кошка, чье мясо съела.
— Скажи, одного чужого ребенка воспитывать легче, чем своих четверых? — Спрашиваю я, и тут она понимает, кто перед ней стоит, прикрывает рот рукой и тихо отвечает:
— Антонина?
— Даже имя мое помнишь? Удивила! Так легче или нет?
— Ты не понимаешь, — шепчет она.
— И не хочу понимать, можешь не оправдываться, ответь только на вопрос, легче?
— Ты поймешь, когда подрастешь, — опять шепчет родительница.
— Я выросла в 8 лет, и Антон в тот же день стал взрослым. Мальчишкам повезло, мы не допустили их быстрого взросления, у них было детство. — Поставив стакан, я направилась в прихожую, сумка со мной, сейчас оденусь и быстро домой, по лестнице спущусь, нужно подумать, а в движении думать привычнее.
Дверь открылась быстро, замок хоть и выглядел сложным, но открывался легко, я выскочила за дверь и повернула к лестнице, как меня схватили за капюшон, потом обхватили за плечи и развернули.
— Почему четверых? — Спрашивает Кирилл.
— У меня два младших брата, они двойняшки Матвей и Мирон.
— Сколько тебе было лет?
— Нам с Антоном восемь, а мальчишкам четыре, пусти Кирилл, мне нужно подумать, — я дергаюсь, он разжимает руки и я быстро бегу к лестнице, Кирилл что-то кричит про лифт, но я уже бегу.
