Мокрая от пота Ева лежала, не шевелясь.
– Если я когда-нибудь смогу встать, то лягну тебя в твой грандиозный пах Гигант расхохотался, снова погладил ее, затем улыбнулся Джулии:
– Здравствуйте.
Джулия с трудом сглотнула комок, подступивший к горлу. Последнее замечание Евы заставило ее опустить глаза, и она убедилась, что слово «грандиозный» не было преувеличением.
– Простите, я не хотела прерывать занятия. Ева приоткрыла глаза и порадовалась естественной реакции Джулии. У большинства женщин, впервые увидевших «мужское достоинство» Фрица, появлялся такой же ошеломленный взгляд.
– Треверс, налей мне чего-нибудь очень холодного… и подсыпь мышьяка моему милому другу. Фриц снова расхохотался.
– Пару глотков, Ева. Затем поработаем над руками. Ты же не хочешь, чтобы кожа висела складками, как у индюшки.
– Я могу зайти позже, – предложила Джулия.
– Нет, останьтесь. Он почти закончил мучить меня. Не так ли, Фриц?
– Почти. – Фриц взял у Треверс стакан и осушил его прежде, чем та дошаркала до двери, затем уставился на Джулию. Ей стало не по себе. – У вас хорошие ноги. Тренируетесь?
– Нет.
Страшное признание для Южной Калифорнии. Здесь линчевали и за меньшее. Может, стоит извиниться? Но она не успела. Гигант начал щупать ее руки.
– Эй, послушайте…
– Ручонки тощие. – Он вцепился в ее живот. – Живот хороший. Мы быстро приведем вас в порядок.
– Благодарю вас. – У гиганта были стальные пальцы, и Джулии не хотелось его злить. – Но у меня нет времени.
– Вы обязаны выкраивать время для своего тела, – серьезно сказал Фриц, и Джулия проглотила нервный смешок. – Начнем в понедельник.
– Я, право, не думаю…
– Отличная идея, – вмешалась Ева. – Пытки в компании веселее. – Она скорчила гримасу, увидев, что Фриц настраивает тренажер на работу с руками. – Присядьте, Джулия. Можете поговорить со мной и отвлечь меня от страданий. Вам понравился вчерашний прием?
– Да, благодарю вас.
– Какие мы вежливые! Фриц, она уж точно не будет тебя проклинать. Итак, каковы ваши впечатления?
– Слишком большой процент людей, заботящихся не о благотворительности, а о собственной рекламе. Современному Голливуду всегда будет не хватать прежней элегантности и стиля. А Энтони Кинкейд очень неприятный и опасный человек.
– Мне было интересно, легко ли вас ослепить. Явно, нет. Сколько еще, сукин сын?
– Пять.
Ева ругалась, не закрывая рта, и задыхалась, как в родовых муках, но чем виртуознее становились ее ругательства, тем шире расплывался в улыбке Фриц.
