Она похлопала Эрика по плечу, но он только опустил глаза и многозначительно улыбнулся.
Переговоры шли долго. Таня сфотографировала каждый цветущий кустик на огромной территории вокруг завода, каждое дерево, а огромный каскадный фонтан, сбегающий по высокому склону холма ступенями, так раз двадцать. Она три раза заходила в сувенирный магазинчик, выбирая то ручки с логотипом Asahi, то брелоки с видами Японии. А когда в её сумку упали магниты на холодильник с горой-вулканом красавицей Фудзи, их переговоры, наконец, закончились. Судя по довольным лицам, удачно.
И руки Эрика уже так привычно прижали её к себе.
Их пригласили в огромный ресторанный зал, где по центру каждого стола было вмонтировано по два раскалённых гриля, стояли тарелки с тонко нарезанным свежим мясом, морепродуктами и овощами.
Очень любезный пожилой японец в деловом костюме выкладывал на раскалённый круг креветки, гребешки и говядину, ловко переворачивал их палочками и перекладывал уже румяные на Танину тарелку, приятно ей улыбаясь. Он неплохо говорил по-английски и сожалел, что её не было на переговорах. Эрик подтвердил, что было душевно и даже весело, но Таня не жалела.
Ей единственной принесли вилку. Она с удовольствием ела, всё что и японец, и Эрик накладывали ей в тарелку. И после неприличного количества пива, ей безумно нравилось, как напрягались мышцы на спине Эрика, когда она засовывала руку за пояс его брюк.
Они не дошли до номера. Он начал её целовать ещё в лифте, потом в коридоре, потом прижав к стене между дверями их номеров. Они никак не могли решить в какой из своих номеров пойти, и ввалились всё же в Танин.
Горячая вода била косыми струями по его плечам, холодный кафель скрипел под её спиной. Таня зубами вскрыла презерватив, потому что руки у неё были мокрые, а руки Эрика заняты её ягодицами и равновесием. И было смешно, и приятно, что Эрику приятно, потому что сама Таня почти ничего не чувствовала, кроме того, что голова у неё кружится от выпитого пива, а жёсткие струи воды вырываются из-за его плеча и попадают прямо в рот, заставляя её отворачиваться, отплёвываться и мечтать, чтобы это быстрее закончилось.
Потом Эрик поцеловал её как умел целовать только Эрик и ушёл к себе, а она осталась в душе и плакала.
Вода заглушала её рыдания, и было очень немного в них от счастья. Но и горем это не назвать. Она плакала, но не знала, что оплакивала. Может это слезы так и не пролитые ею за всю жизнь, ведь она никогда не позволяла себе такую роскошь. Не позволяла себе быть слабой. Может быть пора? Может быть она их выплачет и позволит себе быть счастливой. Не с ним. Без него.
