Наверно, как ко всем людям, пришедшим по знакомству, к Тане было особое отношение, а может это потому, что Таня чувствовала себя шпионкой, но взгляд серых глаз показался ей недобрым. Женщина показала на стул, а сама вышла в другую комнату.
Круглый стол, покрытый плотной зелёной скатертью. Прикрепить с обратной стороны столешницы микрофон, заранее приклеенный к бедру, оказалось делом пяти секунд. Собственно, можно было и уходить, но Таня хотела задать ей один единственный вопрос: есть ли у неё будущее с Владом. И всё оставшееся время потратила на то, чтобы сформулировать его так, чтобы на него нельзя было ответить односложно.
— Люди приходят ко мне с разными проблемами, — села напротив неё женщина, вытерла мокрые руки полотенчиком, аккуратно сложила его и пристроила на край стола. — Одни считают, что у них мало проблем, но они серьёзные. Другие, что много, но незначительных. Но проблема всегда только одна. Как зовут твою?
Она положила на стол руки ладонями вверх, и Танины пальцы, прикоснувшись к ним, почувствовали мягкое и приятное тепло. Женщина ждала ответа, и на языке у Тани вертелось только одно имя.
— Влад, — выдохнула она.
— Влад, — повторила женщина и улыбнулась тепло, добро, хитро. — Владиславовна, значит.
Танино сердце замерло, мысли закружились водоворотом, и Таню засасывала эта воронка в какие-то совершенно немыслимые фантазии.
— Что? — переспросила Таня.
— Его зовут Влад, — напомнила гадалка и ждала что Таня скажет дальше.
— Да, и я люблю его, — улыбнулась Таня. — И мне кажется, он любит меня. Он меня любит?
— Я не знаю, — улыбнулась гадалка. — Передо мной ты, а не он. Может быть и любит, но?
— Но я боюсь ему поверить, — продолжила Таня её мысль. — Боюсь открыться, довериться и проиграть. Боюсь стать одной из многих, боюсь, что не смогу постоянно доказывать, что я лучше всех.
— Хочешь быть для него самой лучшей?
— Мне кажется пока я гордая, непокорная и строптивая, пока порхаю у него перед носом как яркая бабочка, ему интересно ходить за мной с сачком, но стоит мне сложить крылышки, он раздавит меня как обычную моль. И быть одним из засушенных экспонатов под стеклом, приколотых иголкой, я тоже не хочу.
— Разве он собирает коллекцию? — склонила женщина голову набок.
Таня задумалась. Целый месяц она смотрела, как Влад не пропустил ни одной юбки. Как очаровывал, искушал, соблазнял. Окутывал шлейфом дорогого парфюма, словно заслоняя от остального мира чёрным плащом. И всё, что говорили о нём в курилке, примерно подтверждало и Танины ощущения: когда он рядом, в любой толпе кажется, что вы наедине. Здесь и сейчас для него есть только одна женщина. Но вспомнит ли он как её зовут, когда пойдёт дальше и не оглянется? Имеет ли для него значение её имя?
