— О, боги! — он бросил и вилку и отклонился к спинке. — Таня, ну, зачем ты утрируешь? Ты — это ты. А секс — это просто секс. Просто удовольствие, как еда, например.
Он отодвинул от себя тарелку, демонстрируя ей это мелко нарезанное удовольствие.
— То есть ты хочешь жениться не для того, чтобы есть только то, что я готовлю. Ты хочешь и питаться в дорогих ресторанах, и иногда перекусывать в фаст-фудах, и периодически не брезговать домашней кухней. Так?
— Лучше и не скажешь, — развёл он руками. — Вот именно за это я тебя и люблю. За то, что понимаешь меня с полуслова. И за широту твоих взглядов.
И это ощущение, что он ни разу не шутит, нагоняло на неё тоску.
— Тогда давай я тебе ещё кое-что поясню. Я могу жить с бабой, с котом, с десятью мулатами, с погонщиком каравана или его верблюдом, но, когда я сказала тебе, что я с тобой, это стало значить, что с этого дня я только с тобой.
Она смотрела на него пристально, и видела, как тускнеет его взгляд. Ещё не разочарование, но досада, словно у него отбирают любимую игрушку.
— Мы всё это уже проходили, Влад. Мы жили вместе. И если ничего так и не изменилось, мне этот хоровод нафиг не нужен.
— Но нам же было хорошо вместе.
Эти сдвинутые брови. Этот больной обиженный взгляд.
— Тебе было хорошо. Мне жаль, если ты так ничего и не понял, — она бросила на стол салфетку и встала. — Спасибо за обед!
— Таня! — крикнул он в след.
Она слышала, как заскрипел отодвигаемый стул. Влад преградил ей дорогу.
— Не уходи. Пожалуйста! — он взял её за плечи, заглядывая ей в глаза. — Я не знаю, что тебе сказать. Я люблю тебя? Я так часто это говорил, что уже сам не верю в эти слова. И этот штамп в паспорте, ты права, он ничего не изменит. Я хочу настоящую семью, я хочу ребёнка. Я невыносимо хочу собственного ребёнка, но у меня не может быть детей, потому что эта сука меня прокляла, а может по каким другим причинам. И…, — он закрыл глаза, — может быть это всему виной.
Он открыл глаза и прижал её к себе.
— Я не знаю, что мне делать.
Что она могла ему ответить?
Что её убивали его измены? Она сама делала вид, что её всё устраивает.
Что она не хочет его ни с кем делить? Она пыталась ему это показать, флиртуя с другими напропалую. Если ему и было больно, то в отместку он делал ей ещё больнее.
Что она любит его одного всю жизнь? Он был прав, это звучало так банально.
Он не изменится ради неё. А может не ей дано его изменить.
И так невыносимо хотелось обмануться.
— Прости меня, Влад, но нет, — она отстранилась. — Я не знаю, чем тебе помочь.
