«Держись, парень…»
Зачем? Он хотел спросить – зачем, но голос не слушался его. Он не смог сбежать, как когда-то обещал себе. Все, что осталось от его жизни, красным потоком вытекало в сточную канаву. Позади только мерзость. Сейчас только боль.
Так зачем держаться?
Фил отключился на какое-то время, нырнул под боль в кроваво-красный мир. Откуда-то снаружи в этот мир проникали вой сирен, тяжесть в груди, тряска автомобиля «Скорой помощи».
Затем снова огни, нестерпимо белые огни, слепящие даже сквозь закрытые веки. И он взлетел.
Он слышал голоса:
"Пулевые ранения в грудь. Давление восемьдесят на пятьдесят и падает. Пульс нитевидный, пропадает. Зрачки в норме.
Анализ крови на группу и совместимость. Нужны снимки… Перекладываем на счет «три». Раз, два, три…"
Его тело дернулось, но ему уже было все равно, кроваво-красное превращалось в серое. В его горло засовывали какую-то трубку, а он даже не пытался вытолкнуть ее. Он ее почти не чувствовал. Почти ничего не чувствовал и благодарил за это бога.
«Давление падает. Мы теряем его…»
"Я давно потерялся», – подумал Фил.
Он равнодушно следил за ними, за полудюжиной людей в зеленом, суетящихся в маленькой комнатке, где на операционном столе лежал светловолосый парень. Кровь была повсюду.
"Моя кровь, – понял Фил. – Это я лежу на столе с раскуроченной грудью».
Он смотрел на себя с сочувствием, но с ощущением, что это был кто-то другой. Боль куда-то исчезла, и Фил чуть не улыбнулся от облегчения. И взлетел повыше. Сцена внизу окуталась жемчужным сиянием, а звуки превратились в слабое эхо.
Вдруг боль снова пронзила его, тело на операционном столе дернулось и всосало его в себя. Фил попытался выбраться, однако быстро понял, что это бесполезно. Он снова стал самим собой, ощущения и чувства вернулись к нему.
Следующее его воспоминание: он плывет в наркотическом тумане. Темно. Слабый свет проникает сквозь стеклянную дверь, захватанную грязными пальцами. Кто-то храпит, монотонно жужжат аппараты. Чтобы избавиться хотя бы от звуков, он опять нырнул в свой спасительный мир.
Двое суток Фил то приходил в себя, то снова терял сознание. Когда он открывал глаза, хорошенькая медсестра с усталыми глазами или седой тонкогубый врач говорили, что ему повезло. Фил пока не был готов им верить. Не хватало сил поднять голову, ужасная боль возвращалась будто по расписанию: каждые два часа, не задерживаясь ни на секунду.
Когда явились два копа, Фил был в сознании, а боль, приглушенная морфием, дремала. Он сразу понял, что это копы. Его инстинкты не настолько притупились, чтобы не узнать эту походку, эти ботинки, эти глаза. Они могли и не махать перед его носом значками.
