Мое чужое сердце | страница 75
– Что ж. В таком случае, думаю, я должна ехать.
Изо всех сил постаралась не выдать себя улыбкой. Потому как, по правде, я очень хотела поехать.
Эстер заводит разговор о моей матери
Только я собралась пожелать Эстер спокойной ночи и сообщить, что я отправляюсь в кроватку (на диван, вообще-то, ведь, кажется, я ясно дала понять, что нормальной второй кровати у Эстер не было), как она сказала:
– Я написала записку, чтобы отправить ее твоей маме по почте.
– Зачем вам это, Эстер?
– Затем, что она твоя мать. Материнство – это весьма священная обязанность. Сама я этого не знаю, поскольку детей у меня нет. Зато у меня была мать. Так что в этой мере мне известно. Как бы она ни справлялась с этой обязанностью, ей все равно необходимо знать, что с тобой все хорошо. Вот я и сообщила ей, что ты в порядке. Сообщила, что от тебя дошел слух. Что правда. Слух дошел от тебя до меня. Верно?
– Где же я, как вы сообщили?
– Написала, что ты прислала мне открытку из Индепенденса, из Калифорнии. Подумала, что это весьма близко к истине. Потому как ты попадешь и в Калифорнию, и в Индепенденс очень скоро.
– А-а, – произнесла я. Или, если нет, то: – Ой, – что-то очень в этом духе.
– Мы отправляемся послезавтра, – сказала Эстер.
– Почему не завтра?
– Я подумала, что лучше выехать в среду, потому что твоей мамы не будет дома. Как я понимаю, тебе не хочется столкнуться с ней на лестнице. И я совсем не желаю, чтобы она узнала, что ты жила тут. Боже правый, мне нипочем не услышать, чем бы это кончилось. Итак, в среду утром. В этот день она ездит в группу помощи потерявшим детей.
Молчание, во время которого я подсчитываю, сколько всего делает последнюю фразу Эстер странной, удивительной и весьма во многом лживой.
– Моя мать ездит в группу помощи потерявшим детей?
– Так она говорит.
– Разве группа главным образом не для матерей, у кого пропали дети… ну, понимаете… дети?
– Такая мысль напрашивается, – кивнула Эстер.
– Вы считаете, она лжет и говорит им, что я младше, чем я есть? Или вы считаете, что ей делают особое исключение, потому как все эти годы я жила, словно маленький ребенок?
– Уверена, что мне ничего о том не известно, – сказала Эстер.
«Уверена, что мне ничего о том не известно». Так она выразилась. В этом слышится, словно человек говорит в малость расстроенных чувствах. И, думаю, Эстер расстроена. Но не из-за меня, нет, я так не считаю. Я уловила, что выражать сомнения в правильности действий моей мамули не ее любимое занятие.