Казалось, переходя из помещения в помещение, она все больше выпускала пар. По-моему, в гараже она более или менее махнула рукой на призрак своего крестового похода. А с ним и на избыток силы в себе.
– Давно она ушла? – спросил я, запоздало проникаясь сочувствием к Абигейл.
– Со вчерашнего дня.
Мы все еще стояли в гараже, бестолково разглядывая мою машину. Словно бы в ожидании какого-то поступка. Я со стыдом заметил, что машина уже месяцами не мыта. Только не чувствовал в себе никакого позыва хоть что-то предпринять по этому поводу.
– А как насчет ее подруги Эстер?
Заметил, как у нее слегка вздернулись брови. Почти украдкой. Словно бы она предпочла скрыть от меня свою реакцию.
– Она, значит, порядочно вам наговорила, так?
Я снова вздохнул. Дело это становилось привычным для меня. В особенности рядом с Абигейл. Я не ответил. Чувствовал, как во мне занозой саднит ложь, которую она мне наговорила, и еще больше уверился, что лгуньей была она, Абигейл, а не Вида. Это я почти ощущал рецепторами на коже. Не сами по себе лживые наговоры, а ее отчаянное стремление управлять тем, чем управлять невозможно. Это одновременно как и мотив, так и возможность манипулировать.
Мне не по нутру предоставлять сведения лжецам. Полагаю, в этом я не один такой.
– У Эстер я искала, – сказала Абигейл. – Она была очень груба со мной.
– Так же груба, как и я, когда вы ломанулись ко мне в дверь?
Она бросила взгляд (и, само собой, задрав вверх голову) мне в лицо, потом быстренько отвела его.
– Если увидите ее или услышите о ней, пожалуйста, немедленно позвоните мне.
– Только если Вида согласится с этим.
Я чувствовал, как в ней вновь заворошился путаный клубок силы. Бог мой. Вот уж не думал, не гадал, какой огненный шар прячется под кожей этой крохотной, по виду кроткой женщины.
– Вы сговорились не подпускать ее ко мне?
– Она взрослая женщина.
– Ха! – Презрительное восклицание фырканьем глушителя разлетелось по гаражу. – Это доказывает, как мало вы знаете о Виде! Бросить Виду в этот мир – это все равно что бросить щенка одного на автостраде.
– Может быть, и так, – сказал я, думая о том, что Абигейл сама виновата, что не подготовилась получше. – Однако, по закону, ей больше восемнадцати лет и она может делать все, что заблагорассудится.
– Именно это Эстер и заявила. И врач Виды тоже.
Абигейл сообщила об этих мнениях тоном, ясно дававшим понять, что она отовсюду получает дурные советы. Она и слова-то чуть ли не со слюной изрыгала.
