Долгая пауза в трубке.
– Это еще страннее, чем то, о чем мы раньше говорили.
– Всего лишь простой вопрос, – сказал я. Хотя он и не был прост.
– Не было у меня никакого завтрака.
– Хорошо. Что вы на обед ели?
– Куриный бульон. С одной лепешкой из мацы. Это мне Эстер приготовила.
Полагаю, давно можно было прекратить всякие расспросы и выяснить, кто такая Эстер, раз уж о ней то и дело заходит речь, только мне как-то ни к чему было узнавать.
– А что на ужин?
– Морковка и яичко вкрутую. Есть мне не хотелось. Но мама не отпустила бы меня, если б я не съела всего, что было на ужин.
Я думал о том, что теперь намного понятнее, отчего она такая ненормально худая.
– Ой, боже мой! – воскликнула она. – Я поняла. Вы стараетесь выведать, хорошо ли забочусь о сердце.
Мой мозг заметался во все стороны, как дикое животное, неожиданное пойманное в клетку. Я уже был готов сказать, что и в мыслях не имел ничего такого. С ее стороны весьма нелепо так думать. На самом деле я хотел… Мне казалось, в любую секунду меня осенит, как идеально закончить это предложение. Рот выдал меня с головой. Он произнес:
– Что ж… вы ставите мне это в вину?
– О, нет. – сказала Вида. – Конечно же, нет. Я не виню вас ни в чем. Я люблю вас.
Я с силой сжал веки.
– Вида, никогда не говорите мне эти слова. Этого вы не должны говорить мне никогда-никогда.
Не оставив молчанию ни мгновения на раздумье, она выпалила:
– Ладно, отлично. Значит, я больше так никогда не скажу. – После чего последовала ожидаемая пауза. И затем: – Только это все равно будет правдой.
– Это то же самое, только другими словами.
– Ладно. Знаете что? Вы, кажется, расстроены сегодня. Так что я как-нибудь в другой раз позвоню.
Я сделал глубокий вдох и включил выдержку на полную мощь. Терпения у меня в последнее время поубавилось.
– Нет, Вида. На самом деле я думаю… Может быть… Может быть… лучше всего, если вы мне вообще больше не будете звонить.
– Ладно, я с вами позже поговорю, – сказала она.
Затем я услышал щелчок разъединения.
Я лежал, несколько секунд уставившись на телефон. Пока сигнал отбоя не вывел меня из оцепенения.
Я повесил трубку и попробовал снова уснуть. Полагаю, и без объяснений ясно, что успеха я добился мизерного. Если вообще он был.
Вида опять позвонила из дому. Две ночи спустя.
Чуть пораньше, чем обычно. В одиннадцать с чем-то.
Все равно звонок меня разбудил.
– Я знаю, что вы думаете, – сказала она.
– В самом деле?
– Вы думаете, что я вас не слушаю. Что я не поняла, что вы сказали под конец нашего прошлого разговора. И что я поступаю вопреки тому, о чем вы просили.
