- Малыш защищал того, кому доверился.
Медведь сверкнул глаза и рявкнул:
- Говорил мне Раф: не бери девчонку, у них вместо мозгов - мыльницы.
Батя разжал ладонь, и я соскользнула на пол.
- Сколько можно повторять, - продолжил он гневную речь, - вы не герои, не борцы за добро и справедливость. У телохранителя одна задача: защищать владельца. А пока не заимели хозяина - берегите «куколок». Свои понятия о справедливости и чести можете засунуть себе в «шлюзы».
Я всегда уважала Медведя как профессионала и ценила как наставника. Но в тот момент сорвалась. Обида, нанесенная погибшему другу, разбила в клочья инстинкт самосохранения.
- Ненавижу «куколок»!
У Медведя дернулся левый глаз. Лицо стало огненно-красным, как Марс.
- Ты... - процедил батя сквозь стиснутые зубы, - недостойна звания телохранитель. Мягкотелая и бесхребетная. Сегодня же отправлю тебя подальше. Выбирай: работный дом или колония - любая, на твой вкус.
Выпятила грудь и одернула на себе куртку.
- Я отсюда не уйду. Не для того столько продержалась, чтобы уйти с позором.
Медведь прищурился и жестоко обронил:
- Не в моих правилах прощать оскорбления, нанесенные хозяину. Пусть и потенциальному.
Я шумно сглотнула. Батя, как всегда, прав: за такой проступок правилами предусмотрено не изгнание. Смерть!
- Хорошо, - кивнул Медведь. - Дам тебе еще один шанс.
Тяжело вздохнул и приказал Михею:
- Отправь ее на Гранит. Немедленно. Своего «старичка» оставь отдыхать, а вместо него возьми разведкатер. Он маневреннее и топлива жрет меньше.
Пилот побелел и посмотрел на меня как на покойницу. Кивнул, не в силах произнести ни слова.
Медведь забрал из рук Чистюли с таким трудом добытую «куколку». Заменил аккумулятор и вручил мне вместе с ошейником.
- Сутки на твоей родной планете. Выдержишь - приму обратно. Согласна?
Закрепила ошейник на шее. Прижала к себе «куколку»: ради тебя, Малыш.
- Согласна!
- Ступай... - распорядился Медведь и похлопал меня по плечу.
Не обернулась на товарищей - не люблю прощаться. Невидящим взором уткнулась в спину Михея. Ноги отказывались повиноваться. Руки тряслись, и я сжала их в кулаки. Телохранитель не должен показывать, что ему страшно. Никогда. Ни при каких условиях.
Жалела ли я о своем выпаде? Нет. Отдать дань уважения другу - мое право. А наказание заслужила. И назад пути нет. Все справедливо.
Потрясенный Михей помог мне расположиться в двухместной посудине. Заметил, что у меня дрожат руки, и сам закрепил страховочные ремни.
