Это говорило о ее усидчивости и преданности науке, если не о мании.
Но было то, чего он не мог выяснить ни через компьютерные сети, ни с помощью письменных запросов. Он не знал, чего она хочет, на что надеется.
И какие чувства испытывает к своим родителям.
Чтобы узнать это, ему было нужно узнать ее самое. Чтобы написать книгу, которая зрела в глубине его души и ума, нужно было проникнуть в ее мозг.
В память Ноя врезались два образа Оливии: детское лицо, залитое слезами, и лицо девочки-подростка с серьезными глазами. Он вошел в дом, заметил коридор, разделявший пространство строго пополам, и подумал о том, что увидит сейчас.
Он поднялся по лестнице и стал искать взглядом табличку номером квартиры. 2-Б. «Никакого имени, – подумал он. – Только номер. Макбрайды все еще охраняли свое уединение, как последнюю золотую монету в пустом кошельке».
– Сюда никто не ходит, – пробормотал он и нажал на звонок.
Он заранее составил пару планов своего появления и решил действовать по обстановке, пока не выяснится, что к чему. Но когда она открыла, все планы и расчеты вытекли у него из головы, как вытекает вода из разбитой бутылки. Медленно, но упорно и неумолимо.
Она не была красавицей. Особенно если сравнивать ее с ослепительно красивой матерью. Но отказаться от этого сравнения было невозможно. У нее были такие же золотисто-карие глаза под угольно-черными бровями.
Оливия была высокой и стройной, но фигура у нее была очень женственная и, как с удивлением заметил Ной, поразительно сексуальная. По сравнению с прошлым разом ее волосы потемнели, но все еще оставались светлее глаз. Они были собраны в конский хвост и оставляли лицо неприкрытым. Лицо ребенка стало чистым и тонким лицом юной женщины. В таких лицах Ною всегда чудилось что-то кошачье.
На ней были джинсы и майка с эмблемой университета штата Вашингтон. Она была босиком, и на лице застыло выражение легкой досады.
Он стоял на месте, смотрел на нее и глупо улыбался.
Она подняла убийственно черную бровь, и удивленный Ной ощутил, что к чувству острой радости от новой встречи добавилось желание.
– Если вы ищете Линду, та она живет напротив по коридору. Номер 2-А.
Видимо, эти слова ей приходилось говорить не раз. Ее голос приобрел грудной оттенок, которого прежде не было.
– Я ищу не Линду, а тебя. – Тут Ноя осенило, что он делал это всю жизнь. Но поскольку мысль была абсурдной, он тут же отмел ее. – И ты пробьешь изрядную дыру в моем самолюбии, если не вспомнишь меня.
