– Да. – Пот стекал ей на глаза. – Скорее! У нее уже нет сил!
– Он выходит. – Майкл ухватился за скользкие конечности и стал поворачивать плод; голова обнаружилась между передними ногами. – Ну, давай, Дорогуша! Еще чуть-чуть. Еще капельку…
– О Господи! – Жеребенок выскользнул, и по лицу Лоры, смешиваясь с потом, потекли слезы. – Вот он!
Мокрый жеребенок еще был связан с матерью пуповиной. Как ни хотелось Майклу поскорее освободить новорожденного, он вместе с Лорой ждал, пока пуповина разорвется сама, как предусмотрено природой.
Некоторое время не было слышно ни звука, кроме тяжелого дыхания кобылы, а затем раздалось восхищенное ржание, когда она поняла, что у нее есть ребенок.
– Он прекрасен, – прошептала Лора. – Просто прекрасен!
– Это она, – ухмыльнулся Майкл, стирая пот с лица. – Лора, у нас девочка. Прелестная девочка. Благослови тебя Бог, Дорогуша! Посмотри, кого ты произвела на свет.
Дорогуша посмотрела и, повинуясь материнскому инстинкту, поднялась на ноги и стала облизывать жеребенка.
– Каждый раз – как чудо! – прошептала Лора, отодвигаясь, чтобы не мешать матери и новорожденному. – Но у тебя не будет производителя. Ты не разочарован?
– Главное – у нее четыре ноги и хвост. И она гнедая, в мать.
– И ничего твоего. – Лора засмеялась, наслаждаясь счастливым выражением лица Майкла, и торжественно протянула руку. – Поздравляю, папочка!
– К черту насмешки!
Он притянул Лору к себе и жадно прижался губами к ее губам.
Она задохнулась. У нее закружилась голова. Они провели бессонную ночь и теперь стояли на грязном сене, покрытые потом и кровью, в спертом воздухе… Но их объятия были полны надежды, гордости, ликования!
Сначала Майкл хотел только разделить с Лорой пьянящую радость, поблагодарить за то, что она разделила с ним эту ночь. Но он утонул в ней, в ее жарком желании, в шелковистых руках, цеплявшихся за него, словно она висела над пропастью и он был ее единственным спасением.
Он шептал что-то отчаянное, безрассудное; его руки сжимали ее бедра и грудь. Он чувствовал себя ее хозяином и повелителем, а она металась, изгибалась, стонала…
– Успокойся.
Майкл произнес это с тем же ласковым терпением, с каким только что разговаривал с Дорогушей. Но его губы так жадно приникли к пульсирующей жилке на шее, что невозможно было исполнить его приказ.
– Я не могу.
«Не могу дышать. Не могу думать. Не могу оторваться от тебя».
– Майкл! – Ошеломленная, она вжалась лицом в его шею. – Я не могу…
