- С приездом, товарищи славяне, - сказал он глуховатым тенором.
- Взаимно, - ответил Кулагин.
Колечкин раздул мех, выгнул его наподобие веера и медленно собрал. Длинный, печальный звук снова пронесся в воздухе.
- Старшина объяснял - машины не прибыли, - заговорил незнакомый Уланову красноармеец с фиолетовым от холода лицом. - А по такой дороге они и к вечеру не доберутся... Обед дадут ли, нет - неизвестно.
- Пока загораем, значит, - сказал Колечкин.
Он растянул гармонь, и она опять пропела мелодично и жалобно. Наклонив голову, как бы ловя исчезающую ноту, улыбаясь ленивыми черными глазами, он двинулся дальше. Николай смотрел вслед со смешанным чувством зависти и обиды. Это небрежное великолепие разжалованного авиационного лейтенанта вызывало неясный протест. Оно было восхитительным в опасной близости боя, но обижало Николая, указывая на его собственную, чрезмерную, быть может, нервозность.
- Куда нас теперь? - спросил, обращаясь ко всем, Рябышев - молодой, широкогрудый, с сизыми, потрескавшимися губами.
- В резерв пока поставят, - спокойно ответил Кулагин.
- Это почему же? - спросил Николай резким, ломающимся голосом.
- Время сырое... Весна.
- Причем тут весна? Как будто воюют только когда сухо, - возразил Николай.
Кулагин оглядел его и невесело, без улыбки подмигнул Рябышеву.
- В Москве, конечно, асфальт везде, метро, культура, - сказал он, - а в поле сейчас ноги не вытащишь, раскисло все...
- Верно! Отходит земля, - сказал, повеселев, Рябышев.
- Весной всегда затишье бывает... С продуктами только плохо - подвоза нет, - добавил Кулагин.
- Чепуха это все, - отрезал Николай.
Однако он почувствовал невольное облегчение оттого, что бой произойдет, невидимому, не сегодня и даже не завтра. Кулагин, возвращавшийся из госпиталя, побывал уже на фронте, и его словам можно было верить.
- Без хлеба не оставят, можете быть спокойны, и без снарядов тоже, запальчиво продолжал Николай. Не желая сознаться в своей тайной радости, он спорил, как бы сопротивляясь ей.
- Да ты откуда, такой образованный? - удивился Кулагин.
- Знаю, вот и все... Суворов через Альпы перешел, а это потруднее было, чем по грязи шлепать.
- Так у Суворова танков не было... С машинами и он теперь не прошел бы... - сказал Кулагин. - А вот животы у нас подведет, попомните мое слово.
- Подведет, это точно, - обрадованно согласился Рябышев.
Николай ощутил вдруг свое сердце, часто и коротко стучавшее в груди. Он отошел на шаг и отвернулся. Некоторые Из бойцов заметно оживились, другие высказывали недоверие к предсказаниям Кулагина. И Николай невольно прислушивался к новым доказательствам в пользу вероятной отсрочки предстоявшего испытания. Мысль о ней доставляла удовольствие, тем более сильное, что самому Николаю, собравшемуся честно вступить в бой, не в чем было упрекнуть себя.
