Ничего особо, ценного для изготовления стекла не требовалось, разве что за неимением соды необходим был поташ, да известь для блеска. Конечно, еще, нужен был чистый песок, но его возили в достаточных количествах, это было дешевле, чем ставить мастерские на найденных месторождениях.
Пока дешевле. До того, как развернется массовое производство.
Но вот дров и угля уходила просто прорва! Особенно при изготовлении листового стекла, которое выделывали в прямоугольной чугунной сковороде, заполненной расплавленным оловом, Уже приходилось жестко указывать, какие территории можно вырубать, освобождая их под посев, а какие не трогать под страхом оказаться изгоем.
Однако проблема была даже не в этом. Стекло, особенно больших размеров или цветное на витражи, продавалось чуть ли не по весу серебра, поэтому за левые заказы мастеров могли наказать не по-детски. Влететь за самоуправство могло и Ефросинье, но она уже знала некоторые волшебные слова, нахваталась от мужа. Например, такие как «государственная необходимость» или «первоочередные задачи».
Ими она и хотела воспользоваться для продвижения заказа, а уж договориться со стеклоделами, чтобы ускорить работы, для нее не проблема. Староста, как-никак.
Мотнув головой, чтобы развеять задумчивость, Ефросинья вылезла из погреба, хлопнула крышкой люка и толкнула дверь в сени.
Изба встретила ее все еще теплой печкой и густым запахом свежеиспеченного хлеба. Она задержалась и в дальнем углу, за занавеской, Улина уже кормила грудью ее младшенького. Молока у воеводской жены, в отличие от Ефросиньи, хватало, и поскольку она была у них частым гостем, то стала для ее детишек кем-то вроде молочной матери.
Сам муж пристроился около широкого застекленного окна, по столу были разбросаны бумаги, и он что-то вполголоса зачитывал с одной из них, время от времени выслушивая замечания со стороны Улины.
— Пошто девку обидели, родственнички? — прервала их диалог Ефросинья, ставя крынку на стол и присаживаясь на край лавки. — Нешто других дел не нашлось?
— Ась?
— Да не ась, а пошто обидели? — повторила она, не замечая непонимающего взгляда Николая. — Вся в слезах вылетела!
— А-а-а… Ты про посуду ее? Нам к осени нужно два каравана готовить со стеклом, некогда на их с Вячеславом баловство, отвлекаться.
— Это людей спасать баловство?! — картинно ахнула Ефросинья, разведя в сторону руки.
Николай тяжело вздохнул и, осознав, что быстро от женских ахов не отделается, терпеливо пояснил.
