Нарушил молчание Свара.
— Что застыл? Чудо-юдо заморское узрел, или обычная лягуха страху навела?
Тот, однако, на зубоскальство отвечать не стал и мрачно поклонился в сторону Гондыра.
— Русы!
— Кто?..
В ответ Кий бросил на песок корявый лук с оборванной тетивой, распушившейся обрывками жил, и нехотя пустился в объяснения.
— Уводи людей, воевода! Судя по всему, стольный град Чумбылата рать русская осадила, зажитьем[9] промышляющая. Что да как, выведать не удалось, на пастбище лишь пастух блаженный с отбившейся от стада скотиной. Он больше слюни пускает, чем по делу вещает, но одно сказал точно — часть воев поднялась по реке и взяла их селище.
— Так пастух стрелу пустил или…
— Он. Ума недалекого, но в таком тумане любому могло поблазиться, а уж при виде медного чудища на нашей лодье… На русов он подумал!
— Да что за русы такие? Что здесь делать людишкам ростовского князя или тем же новгородцам?
— На этих думай в последнюю очередь, воевода, — покачал головой Кий. — Скорее это торговцы северные, Нукратский путь оберегающие.
— Что пастух? — Гондыр оглядел черемиса с ног до головы и вопросительно кивнул на его измазанный грязью доспех. — Почему не привел?
— Отпустил. От волнений падучая на него напала, так что говорить он долго не сможет. Да и куда болезный денется от спроса и своего стада?
— Сколько воев, удалось выяснить? Не прорвемся мимо них на Вятку?
На вопрос воеводы Кий в ответ лишь пожал плечами, но неожиданно встрепенулся и сделал шаг в сторону. Река была пуста, но черемис не двигался, тщась рассмотреть нечто, скрытое за плавными изгибами ветлужских лодей, мерно покачивающихся на легких волнах Пижмы.
Спустя несколько мгновений с низовьев реки донесся мощный, басовитый звук боевого рога, заполнивший все ее пространство и ушедший вверх по течению.
Незваные гости сообщили о своем присутствии.
Очередные, и как бы ни последние для дошедших сюда ветлужских торгорцев.
За Якуном стояло целое войско.
И хотя по слухам новгородские и нукратские ратники издавна враждовали между собой, ныне они, объединенные неведомой общей целью, выступили вместе.
Каждое из небольших плоскодонных судов, запрудивших Пижму, вмещало в себя всего человек двадцать, однако, общее количество северных ратников в итоге все равно превышало число ветлужцев раза в три, а то и четыре. От мгновенного нападения вражеской флотилии спасало лишь то, что первую скрипку в ней играп вовое не Якун.
Возглавляли русов воины не первой молодости, чьи волосы то ли выгорели от яркого солнца и бликов воды, то ли были густо украшены седыми прядями. Смуглое лицо, одного из них было выбрито, лишь длинные усы опускались на подбородок. Бороду второго, столь же загорелого, украшал сонм жестких косичек цвета старого золота, явно подкрашенных шафраном. Вовка ожидал увидеть чубы, но северяне сверху головы не брили, лишь шеи, зато высоко, почти до самой макушки.
