Отругав себя за эгоизм и ребячество, я нехотя выползла из-под теплого одеяла в промозглую темноту. Бррррр…
— Ты чего так рано… — сонным голосом пробурчали из вороха одеял и подушек.
— Ты спи, — пожелала я, испытав при этом острый, хотя и кратковременный приступ зависти. — Мне сегодня в институт обязательно.
— Угу, делать тебе нечего… ладно, если что — свяжусь ментально, — Микаэль плотнее закутался в кокон и сладко засопел.
А я вздохнула, прямо как забитая женщина Средневековья, и пошла… жить. Готовиться к занятиям, а параллельно стирать-прибирать и делать бутерброды из хлеба и яичницы — больше в доме ничего не было. Хорошо еще, что в нашей коммуналке семь комнат из восьми купили молодые ребята, с которыми можно о многом договориться. Скажем, без проблем скинуться на дорогущую стиральную машинку с сушкой. Поодиночке черта лысого мы смогли бы себе такое позволить, а так — прямо кайф и цивилизация!
Так что и моя куртка, и мужской жилет (парчовый, обалдеть!) и пара рубашек, и какие-то брюки были выстираны, высушены и вообще готовы к употреблению как раз вовремя. Я сложила миковские наряды на диван и тихо погордилась собой — хозяюшка!
А дальше день помчался колесом по кочкам, да все с горы. Для начала пришлось прятаться от Баськи и шустрой мышью метаться между аудиториями так, чтобы не попасть в капкан из любопытных девчонок. Потом на кафедре я жалостливо шмыгала носом и изображала полутруп почти час, но Галперия все же смилостивилась и допустила меня к зачету, как прилежную в прошлом студентку, не вертихвостку. И выпила из меня два литра крови вместе с каким-то жутко заумным текстом-переводом на медицинскую тематику, который я и на русском-то с трудом бы поняла, а уж на английском…
Домой я доползла еле живая. Открыла дверь, вошла… и застыла с открытым ртом.
В моей недоремонтированной «студии», на поломанном диване времен царя Гороха, прямо напротив коврика с оленями еще более древнего происхождения сидел… принц. И вот этот контраст облезлой бывшей коммуналки и шикарного красавца, одетого с иголочки, был настолько разительным, что у меня натурально отвалилась челюсть.
Нет, я, конечно, узнала Микаэля. Он, скажем так, и в заросшем виде, в одних трусах и особенно без оных был хорош, чертяка. Но теперь… когда побрился, подстригся и приоделся — видимо, в те шмотки, что удалось отстирать — выглядел так, что Баська бы хлопнулась в обморок, даже не переступив порога. А услышав, что это мой «муж», вообще никуда бы не ушла.
