Ответа не последовало, но я краем уха уловила смешок мужа, он был доволен собой, а природное ехидство и ирония настойчиво требовали выхода.
Когда с обедом было покончено, а мы лениво поглощали десерт, в зал вплыла элегантная женщина под руку с галантным мужчиной. Мама и папа. Они вели себя величественно, будто на приеме у президента, а не на обеде со своими детьми.
— Здравствуй еще раз, Василиса, — поздоровался «отец». — Знаю, видеть нас ты не хотела, но это необходимо. Да и нам пора зарыть топор войны.
— Топор войны? — Глухо переспросила я, крепко сжимая руки в кулаки, что ногти врезались в ладонь, причиняя невольную боль. — Топор войны? — Нервно передернув плечами, повторила я. — Вы меня бросили. Отдали в приют, как какую-то шавку. Оставили одну, при живых родителях и брате. А сейчас вы заявляетесь, рушите мою жизнь и заявляете о зарывании топора. Не будет такого! Я не хочу! И я не буду! Вы мне никто!
Я говорила в полголоса, не зачем привлекать излишнее внимание, ведь мы в общественном месте. Все присутствующие за нашим столом, кроме детей, ошарашено смотрели на меня, будто впервые увидели.
— Ты не знаешь причины, почему мы так поступили, — тряхнув головой, тем временем спокойно проговорил «отец». — У нас была причина, почему ты не осталась жить с нами.
— И что же, ваше высочайшее желание сейчас просветить меня об этой причине? — усмехнулась я. — А не поздно ли вы спохватились?
— Поздно не рано, — жестко бросила «мама». — Хочешь кого-то винить, так спусти весь гнев на меня, это ведь я решила от тебя избавиться. И мириться я сюда бы не пришла, если бы не твой отец. Что ты глазками сверкаешь? Да, он тебе отец, а я тебе никто.
Я ошарашено смотрела на этих людей и не понимала, что я здесь делаю. Бежать. Бежать из этого дурного города. Далеко и навсегда. Безвозвратно утратить все воспоминания. Зачем мне знать правду, если и так ясно, что им я не нужна была никогда.
— Что ты смотришь? — женщина все больше злилась, а вот мужчина напротив виновато на меня смотрел. — Я Михаила любила давно, даже забеременела от него. Родила, а потом только ему сказала о Женьке. Мы долго и счастливо жили вместе, пока твоя мамочка не увела его из семьи. Уж не знаю, была ли там любовь, вот только через год он явился с тобой на руках. Я пыталась тебя полюбить, вот только видела в тебе лишь напоминание его предательства. Я предложила тебя отдать в приют, либо ты останешься изгоем навсегда в собственном доме. Но, как говориться, все в жизни бумерангом возвращается. Я наказала ни в чем неповинную девочку, а сама через годы заболела. Мне осталось всего полгода. Это мало, девочка. Я лишь хочу, чтобы ты меня простила. — она говорила уже спокойнее, а я понимала, что злость в самом начале была направлена не на меня, а на свою глупость. — Как видишь, семьи у нас не получилось, лишь видимость. У Михаила есть любовница, да и не одна, а у меня свой ухажер. Не вышло у нас с предательством крепкого брака. Хоть и люблю я его только. А мамка твоя уехала, актрисой стала. Но не к чему тебе сейчас раны бередить, имя я тебе не скажу.
