Квин повернулась к ним и перестала улыбаться:
— Им нужно остаться на время.
— Квинни, нет! Мы это обсуждали.
— Да.
С этим победным «да», Квин встала и спрыгнула с тележки, проходя мимо упавшего на землю Сеграя, который плакал от счастья, что жене стало лучше.
Уже двумя днями позже парень, который был старшим братом Квин по имени Альк, обмывал орущего младенца с брезгливым выражением лица, Сеграй снова плакал от счастья, не веря в исцеление жены и рождение сына.
— Как? Как столько юное дитя смогло помочь?
— Это ещё что… — хмыкнул Альк. — Видели бы что она творит, когда хочет засахаренные плоды красной груши!
Ещё спустя сутки девочка сидела поодаль счастливой матери, которая готовилась к дороге домой, держа младенца на руках.
— Нельзя ли нам остаться ещё на пару дней? — спросил Сеграй. — Мои ноги не восстановились.
Альк посмотрел на сестру, которая сурово мотнула головой:
— Нет, — произнёс он мысли сестры вслух. — Нельзя вам здесь быть. И никому не говорите, что были здесь и видели нас.
— Но почему же?
— Ни слова! — повторил Альк.
— Люди с юга придут, — заговорила малышка, хотя не была особо разговорчиво. — И убьют нас, как убили отца и мать.
— Но почему? За что убивать детей?
Никто не ответил, но жена Сеграя потянулась к волосам Квин, пытаясь как-то поддержать малышку, которая не выражала грусти.
— Перед уходом… — вдруг заговорил Альк. — Сделайте с её волосами что-нибудь! Мы рано лишились матери и многому не научились… — он улыбнулся. — Я бы срезал их, но Квин не разрешает.
Жена Сеграя научила девочку заплетать волосы, которых у Квин было на зависть очень много. Гости покинули заповедные края севера, оставляя брата с сестрой наедине с природой. Первые снежинки ложились на ресницы маленькой Акаши, смотрящей вслед добрым людям:
— Они хорошие.
— Когда людям что-то нужно, они проявляют доброту. В этот раз всё обошлось, но мы не должны больше впускать никого, отец так велел!
Квин перевела взгляд на уходящих людей и вдруг сорвалась с места:
— Стойте! Стойте! — маленькая девочка побежала за ними, ища в нагрудной сумочке что-то очень важное. — Это северный цветочек!
Она протянула Сеграю фиолетовый бутон редкого цветка:
— Эванжелин… — Сеграй не верил своим глазам. — Это же бесценное лекарство!
— У нас их тут много, — улыбнулась девочка. — Заживит ваши ноги и защитит от холода.
Девочка побежала назад к брату.
* * *
Прошло ещё шесть лет. Альк и Квин жили по-прежнему в одиночестве, периодически запутывая следы незваных гостей, в чём преуспели. Альку шёл уже девятнадцатый год, он окреп, заматерел и был плечистым крепким мужчиной с бурлящими гормонами, жаждущими выхода. Иногда в ссоре с сестрой он порывался уйти, но всегда возвращался, уходя на несколько миль от их земель. Сестра всегда кидалась ему на шею с извинениями, хотя виновата была лишь в том, что родилась необычной.
