А потом мне снова надо завести постоянную любовницу, а то, кажется, я снова в пубертатном возрасте. И тем более это не последняя игра в шахматы, а значит — не последнее искушение.
— Ты куда? — как-то уж больно жалобно говорю я, когда вижу, как медленно Алиса встаёт, расправляет платье и делает реверанс.
Да-да, как умно, малышка! Сначала на уровне моих глаз зависла её аппетитная попка, потом поворачивается ко мне лицом и садится в реверансе, выставляя «в фокус» новую возбуждающую картинку её шикарной груди. И снова на моём пути одна лишь шнуровка, на которой держится её платье. Хотя вот ещё леденящий взгляд в духе «Скорее умру, чем раздвину перед тобой ноги», что аргумент куда больший, безусловно.
— Три часа ночи, Милорд. Мы доиграли, если это можно было назвать игрой. Я могу идти или будет домашнее задание?
Как она держится без секса? Гордая недотрога!
— Практикуйся, — говорю я сухо и преодолеваю тягу к её телу как всегда не без усилий. Потерпи, Блэквелл, спустишь пар чуть позже, — Тебе надо меньше времени тратить на ходы. Со следующего раза у нас будут уже нормальные партии, будь готова.
— И когда следующий раз?
— Когда у меня будет на это время, — я заговорил опять слишком грубо и тут же конкретизировал, — Мне нельзя светиться в Форте, это вопреки плану. Всякий раз в ночь, когда увидишь пламя красной свечи у своей кровати, это будет значить, что я жду тебя здесь.
— Но вы можете просто меня призвать, Милорд…
— Могу, — улыбаюсь и смотрю в её глаза несколько секунд, — Думаю, что не следует злоупотреблять Лимбо, пока ты не привыкла к своей магии.
Не в магии дело. Меня раздражает сама мысль о том, что я заковал её в Лимбо, эти маленькие полумесяцы на её запястьях, рабское приветствие… это не для неё, она рождена покорять, а не быть покорённой.
Кивает и зевает, прикрывая рот ладонью. Нет, я не могу её отпустить!
— Как справляешься?
— Тагри в шоке, по-моему, — в её сонных глазах заискрили шальные огоньки.
— Следовало ожидать!
Бедный Расул, мне его даже немного жаль! Он жутко консервативен, что почти всегда плюс, но с Алисой у него выпадут оставшиеся волосы, которыми и так похвастаться уже не может.
— Обратно в свою коморку? — мурлычу я и представляю, как это милое платье падает на пол перед той жёсткой кроватью.
…Абсолютно голая и этим неимоверно прекрасная садится на безобразные штопанные простыни, которые незаслуженно касаются этой божественной кожи, скользят вверх, покрывая тело Алисы, оберегая её от ночной прохлады, идущей с гор и того свежего морского ветра. Хотя далеко не факт, что свежий воздух доберётся до этой неприступной конуры без нормальных окон, а вот злой и безжалостный сквозняк…
