Он начал с такого наблюдения: «Если бы естествоиспытателю, никогда не видавшему подобных существ, пришлось сравнивать между собой негра, готтентота, австралийца или монгола… он объявил бы, без всякого сомнения, что они представляют такие же чистые виды, как многие другие, которым он привык давать особые видовые названия»5.
В поддержку такой точки зрения (Дарвин приводит наилучший контрпример, прежде чем разгромить его) он отметил, что на представителях разных рас кормятся разные вши. «Врач одного китобойного судна на Тихом океане, — у Дарвина была обширная сеть информантов, — уверял меня, что вши, которые водились массами на некоторых из бывших на корабле туземцев Сандвичевых островов, попав к английским матросам, умирали через три–четыре дня». А если паразиты человеческих рас представляют собой разные виды, то этот факт «может быть по справедливости приведен как довод в пользу того, что и сами расы должны классифицироваться как различные виды», предположил Дарвин.
С другой стороны, когда две человеческие расы занимают одну территорию, они скрещиваются между собой, отмечал Дарвин. К тому же отличительные черты каждой расы весьма разнообразны. Дарвин приводит пример увеличенных малых половых губ («готтентотский передник») бушменских женщин. У некоторых женщин такой передник есть, но не у всех.
Наиболее веский довод против рассмотрения человеческих рас как отдельных видов, по мнению Дарвина, «состоит в том, что различные расы постепенно переходят одна в другую, и во многих случаях (насколько мы можем судить) совершенно независимо от происшедших между ними скрещиваний». Этих переходов такое множество, что те, кто пытался точно подсчитать количество человеческих рас, получали огромный разброс в результатах: от одной до 63, как отмечал Дарвин. Но каждый натуралист, стараясь описать группу очень изменчивых организмов, в конце концов соединит все формы в один вид, констатировал Дарвин, поскольку «не имеет права давать названий предметам, которые не в состоянии определить».
Сходства между расами наверняка произведут впечатление на любого, кто читал работы по антропологии. Дарвин отмечает: «Это сходство выражается в удовольствии, которое доставляет всем им пляска, грубая музыка, театральные представления, живопись, татуировка и другие способы украшения своего тела; оно выражается, далее, во взаимном понимании жестов и в одинаковых выражениях лица и тождественных нечленораздельных криках при возбуждении одинаковыми эмоциями». Когда принцип эволюции будет принят, «что, вероятно, совершится в скором времени» (с надеждой пишет Дарвин), спор о том, принадлежат люди к одному виду или ко многим, «умрет тихой и незаметной смертью».
