Охоту Ленин любил. Не раз и в эти, и в прежние годы бывал он на вальдшнепной тяге в еще залитом вешней водой лесу. Прятался в шалашах и кустах во время утиных перелетов осенью и весной. Таился на тетеревиных и глухариных токах. Бродил по мелколесью в пору бабьего лета, когда заматеревшие тетеревиные выводки с треском вылетают почти из-под ног каменеющих от напряжения собак. Охотился и на лис. Тем не менее любая из этих охот всякий раз как бы заново волновала его, человека горячего, всей натурой своей легко отдающегося азарту.
Волновался он и теперь, хотя мысли о главном, что оставлено, не до конца еще додумано, не доделано им в Москве, не покидали и здесь. Эти мысли шли своим чередом, а рядом с ними, то отталкиваясь, то сливаясь, счастливо текли другие, навеянные этим тихим зимним деньком.
Стоя на своем «номере» за невысоким, но плотным кустом, он с невольной улыбкой радости и покоя оглядывал не очень уж привлекательный, даже, пожалуй, скучный, однообразный и все же милый пейзаж, окружавший его, и легко представлял себе, заранее предвкушая такое радостное удовольствие, когда из-за тех вон кустов за обкладом неслышно выскочит вспугнутая гонщиками лиса — ярко-рыжая, даже почти оранжевая, с темно-бурой вуалькой вдоль всей спины, с чудесным, похожим на хорошо пропеченный парижский long pain, «длинный хлеб», пышным хвостом, который как руль помогает ей преодолевать все встречные повороты и препятствия на пути…
Как этого не хватает там, в городе, в напряженной кипени множества неотложных дел и забот. И как хорошо, что хоть изредка, но удается вырваться на природу, побыть с ней наедине, постоять вот так, среди безлюдного поля, почти по колено в снегу, одновременно держа неотложное в памяти и не переставая, однако, вслушиваться в нестройные голоса идущих сюда вдоль обклада гонщиков.
Минувшая осень была для него изнурительной до предела. На всех фронтах — на западе и востоке, на севере и юге — все еще шли бои, хотя Красная Армия вместе с партизанскими соединениями продолжала теснить войска интервентов и белогвардейской контрреволюции. А там, где в голодной и нищей стране начинали налаживать мирную жизнь, вспыхивали офицерские и кулацкие мятежи, взрывались и горели заводские цехи, воинские склады, сеяли смуту в умах людей эсеры и меньшевики.
Борьба со всем этим требовала нечеловеческого напряжения сил, и Ленин работал почти без сна, день за днем, месяц за месяцем, пока предельная усталость и острейшие головные боли не заставили остановиться. По настоянию врачей он только что почти весь январь провел в Горках, в просторном и светлом доме среди старинного парка, в целительной тишине.
