.
Во Франции набирала обороты антирусская кампания. 9(21) апреля А. И. Чернышёв докладывал государю: «Осмеливаюсь сказать Вашему Величеству, что несмотря на то, что речи императора Наполеона исполнены миролюбия, все его действия совершенно не согласны с ними»[96]. Малейшая неудача русских войск на турецком фронте вызывала у Наполеона восторг, а наши успехи, наоборот, приводили его в ярость, и, по словам Чернышёва, французский император настолько «не умеет владеть собой, что не может скрыть неудовольствия, которое ему причиняет благоприятный оборот наших дел, и страха, чтобы мы в непродолжительном времени не заключили мира»[97]. Так, узнав об окружении турецкой армии войсками генерала М. И. Кутузова, Наполеон перешёл на площадную ругань: «Представьте себе этих собак, этих мерзавцев турок, которые имели талант быть разбитыми таким образом! Кто мог такое предвидеть и ожидать?»[98] Немедленно после получения этого известия Наполеон отправил в Порту своего посланника для увещевания султана продолжать войну.
Начало 1811 г. было ознаменовано сосредоточением наполеоновских войск в Германии. И всей Европе уже было ясно, что они должны будут действовать против России. Париж напоминал военный лагерь, где постоянно делались смотры войскам, отправлявшимся за Рейн. 18 декабря 1811 г. князь А. Куракин доносил из Парижа Александру I: «К сожалению, должен повторить, что война не подвержена уже ни малейшему сомнению»[99]. При всём том французское войско постоянно увеличивалось. И уже к концу апреля 1811 г. Наполеон не скрывал своих военных приготовлений к войне с Россией. «Сообщите Пруссии, — указывал он Б. Маре 30 апреля 1811 г., - чтобы она оставалась спокойной и не предпринимала никаких действий, пока моя война с Россией не закончится»[100].
Готовил ли Александр нападение на Наполеона?
О. Соколов уверяет, что со стороны Наполеона эти приготовления были лишь оборонительные меры от готовящейся агрессии России. Впрочем, в этом он не оригинален: теми же доводами Наполеон пытался оправдать своё нападение на Россию. В апреле 1811 г., в разгар своих военных приготовлений, французский император писал королю Вюртембергскому: «Дивизии из Финляндии и Сибири двигаются к границам Великого Герцогства. Я вынужден поднять в этом году 120 тысяч человек, в следующем ещё 120 тысяч. Я формирую новые полки, я подтягиваю мою кавалерию и артиллерию. Я считаю, что Россия объявит мне войну в 1812 г.»[101]
