Скалистый распадок, место, где стоит избушка, находится на южной стороне. Крутые склоны хребта солнце очистило от снега. Иногда кое-где, в заветерках, еще встречаются, лежат грязные кучи слежавшейся подати. Здесь трава еще только начала расти. Идти по зеленым проталинам легко и приятно. Мягкая оттаявшая земля благоприятствует «ходу». Не только человеку. Любому зверю, кто вдруг окажется здесь.
Звериных следов достаточно много. От маленьких копыт кабарги до вырванной сохатым земли, который, вероятно, шел тоже «на проход»: след одиночный, прямой, в восточном направлении. На этом склоне преобладают «кожаные подушки с когтями». В разные стороны. Редкие и частые. На всех полянках и солнопеках. Старые и совсем свежие. Разбитая земля, вывернутые камни, порванные колодины подсказывают, что медведь бывает здесь постоянно, с той поры, когда вышел из берлоги. Если точнее – он здесь живет.
В голове Топа закрутились разные мысли: «Ах, дорогой, ты здесь лазишь, как прежде. Ну, привет тебе, хранитель дикой природы, добродушный увалень Михайло Потапыч!» Подумал и улыбнулся. Как будто встретил старого доброго друга.
С этим зверем Топ знаком давно. С той поры как задумал рубить в этом скалистом распадке зимовье. Сколько лет прошло? Три года. И все – как один день. Тогда они пришли вдвоем с братишкой Кириллом. Принесли пилу «Дружбу», топоры да гвозди. Столько груза, чтобы за первый заход сделать сруб будущего зимовья.
Тогда братья не знали, что крутобокий распадок является земельным наделом медведя, которого в то время настоящим медведем назвать было нельзя. Так себе, медвежишко. Годовалый пестун, пожелавший закрепить за данными угодьями свое законное право. Пока что эта территория пустовала, являлась ничьей по отношению к медвежьему братству. Но у пестуна хватило совести, наглости и смелости (про силу говорить не надо!), чтобы «под корень» развалить, раскидать семь сложенных рядов нового сруба.
Медведь выражал явное неудовольствие вторжением человека в его вотчину. А может, просто из шалости начал пакостить. Настойчиво, постоянно. Как диверсант или партизан, не дающий никакого житья оккупантам. В принципе, понять настроение медведя легко. Кому понравится, если у тебя «под носом» кто-то обоснуется? Вот и шалит Мишка, пока Топа нет в тайге. Бывало, залезет в избу, погрызет чашки, ложки, котелок, чайник. Разобьет керосиновую лампу, спальник упрет к себе в берлогу. Про продукты и говорить не приходится. Больше всего, конечно, медведь полюбил сахар. Только вот зачем и куда пилу «Дружбу» уволок? Это Топа заставило поволноваться.
