– Э, да ты че, брат, девки сдрейфил? – закричал Худоревский. – А ну, еще сбацай!
– Не хочу, – буркнул Сережка.
Худоревский развел руками, показывая, что уважает чужое мнение. Он вытащил из кармана бумажник, протянул Сережке десятку. Сережка посмотрел на деньги, на Худоревского, швыркнул носом и, пригнув голову, убежал в соседнюю комнату.
– Ты что это, Михаил, придумал? – накинулась на летчика Анна. – Деньгами ребятишек баловать!
– Ничего. Пусть привыкают. Заслужил – получи свое.
– Скажи, Михаил, а сколько летчики зарабатывают? – подал голос молчавший до сих пор бакенщик Никита Косачев. – Ну, я говорю, сколько выходит?
За столом притихли, все ждали, что ответит Худоревский.
– Когда как. У нас ведь от налета зависит. Ну, а в общем, не обижают, – уклончиво ответил Михаил.
Вскоре разговор за столом распался, расползся по углам, каждый отыскал себе собеседника. Худоревский с Погодиным вышли покурить на кухню.
– Вот так и живем, – посматривая в окно, говорил Погодин. – Тайга да подсобное хозяйство выручают. В этом году без орехов остались, кедровка спустила, а с ягодами – ничего, брусники пятнадцать ведер заготовил, десять продали, а пять в бочку на зиму засыпали.
Худоревский молчал и, как показалось Николаю, равнодушно слушал.
Погодин снизу вверх коротко взглянул на летчика:
– Ты не слыхал, Михаил, у нас поговаривают, будто коров в черте города скоро запретят держать!
Худоревский пожал плечами. Погодин тяжело вздохнул:
– Я бы и сам ее сдал. С этим сеном маета одна. Как говорят, ни сена, ни корма – одна кутерьма. Косить не дают, а в продаже нет. Каждый год одно и то же, правдами и неправдами добываем. Если б не ребятишки, давно бы сдал. Да только на одну-то зарплату не проживешь. Получишь ее – и не знаешь, куда деть. А здесь – что на столе, все свое. Да и привыкли мы, Анна без хозяйства, без коровы жизни не мыслит. Мы здесь вроде бы и в городе, и в деревне. А у ребят каждый день свежее молоко.
– Надо уметь устраивать свою жизнь, – сказал Худоревский. – Ты держись за меня. Мужик ты надежный, и руки у тебя золотые. Одним словом, специалист.
– Правильно. Специалист по горбовикам, – сказала вошедшая на кухню Анна.
– Ну, ты это зря, Анна, – загудел Худоревский. – Я вот помню, вмятины на самолете он выправлял, просто загляденье.
– Я и сейчас правлю, только на машинах, – засмеялся Погодин. – Если тебе нужно, то давай.
– Собственно, за этим я и приехал, – вырвалось у Худоревского. – В прошлое воскресенье помял левое крыло и дверку.
