Примечательно, что Гитлер и НСДАП подвергали резким нападкам то или иное имперское правительство, но не как приказчиков капитализма, кем они на самом деле были, а как якобы поборников «марксизма» и как людей с социалистическими принципами.
К. Бахман: Я мог бы напомнить о подобной практике, которая имеет место в нашем государстве, но ограничимся одним историческим примером.
Когда разразился кризис, в германском рейхе правил кабинет, во главе которого стоял социал-демократический канцлер Герман Мюллер. Нацисты с целью очернения называли его самого и его министров марксистами.
В. Реккерт: Партии капитала подорвали позиции правительства большой коалиции в марте 1930 г.к власти пришел центристский политик Брюнинг. Как же можно было называть такого политика марксистом и заставить народ поверить этому?
К. Бахман: Тем не менее нацисты не переставали обвинять правительственную политику как «марксистскую». Так реформистов, вождей социал-демократии, которые не посягали на капиталистические порядки, а разделяли ответственность и в правительстве, и в оппозиции, использовали в фашистской пропаганде.
В. Реккерт: Теперь Гитлер в сравнении с Брюнингом, несомненно, был «большим злом».
К. Бахман: Брюнинг не был фашистом, но был противником республики. Он добивался того, чтобы установить режим неограниченной личной власти, неограниченного господства и в общем не видел альтернативы в связи с опасностью прихода фашистской диктатуры. Поэтому концепция правых социал-демократов о том, что с помощью Брюнинга они хотели защитить от Гитлера буржуазно-демократические свободы, построена на песке, не учитывает соотношения классовых сил. Защищать режим Брюнинга — значит передать инициативу тем, кто прокладывал путь открытой буржуазной диктатуре. Этим впоследствии воспользовались и Гитлер, и НСДАП.
Ликвидация демократических прав открывает путь Гитлеру
В. Реккерт: Стало быть, с Брюнингом началось разрушение веймарской демократии.
К. Бахман: Последнее парламентское имперское правительство Германа Мюллера (СДПГ) рухнуло 27 марта 1930 г. из-за сокращения пособий по безработице и других подобных мер. Все последующие правительства — Брюнинга, Папена, Шляйхера, Гитлера — не могли более опираться, как этого требовала статья 54 Веймарской конституции, на большинство в парламенте — рейхстаге, держались лишь самым актом имперского президента об их назначении.
Ликвидация веймарской демократии началась с того, что все больше законов принималось правительством Брюнинга в чрезвычайном внепарламентском порядке, минуя рейхстаг. Горделиво сообщает Брюнинг в своих мемуарах, что он «низвел полномочия парламента до уровня времен Бисмарка». Это выглядело так: в 1930 г. было проведено 94 заседания рейхстага, в 1931 г. их было уже только 41, а в 1932 г.— всего 13. В 1930 г. рейхстаг принял 52 закона и 5 внепарламентских чрезвычайных законов; в 1931 г. было издано 19 законов и 41 чрезвычайный закон; в 1932 г. рейхстаг принял лишь 5 имперских законов при 60 чрезвычайных. Так Брюнинг обесценил Веймарскую конституцию, равно как и избранный парламент.
