— Доброе утро, госпожа — поприветствовала девушка королеву, напрочь игнорируя Мэгими.
Та перекосилась, должно быть, ее терпение начинало давать трещину. Неудивительно. Удивительно, что этого не случилось раньше.
— Доброе, — проскрипела Оливетт, — ничего доброго в нем не нахожу. С самого утра, проснувшись, видеть перед собой это, — и она сделала пренебрежительный жест в сторону своей наблюдательницы.
Гримаса Мэгими не шла ни в какое сравнение с предыдущей. Просто любо-дорого глядеть.
— Надеюсь, хоть ты провела эту ночь спокойно, Роми, — королева шагнула к ней, — по крайней мере, вид у тебя цветущий. Впрочем, в твои годы это неудивительно.
И сказав это, Оливетт одним легким движением сунула ей в карман маленькую записку. Это вышло у нее непринужденно и незаметно. То есть, почти незаметно, потому что в следующее мгновение Мэгими оживилась и вскричала:
— Я видела! Ваше величество, я видела, что вы сделали. Вы передали ей письмо!
— Кажется, у нашей шпионки галлюцинации, — раздувая ноздри, заметила королева, — ей нужно показаться доктору.
— У меня не галлюцинации, — запротестовала девушка, — я только что видела, как вы положили записку в карман своей наперсницы.
— Да она больна, — упорно обращаясь к Мэгими в третьем лице, фыркнула Оливетт, — его величество приставил ко мне какую-то больную психопатку. В следующий раз она решит, что я затеваю государственный переворот.
— Ну уж нет! — Мэгими подлетела к Ромейн, — вам это так просто не сойдет с рук! Эта записка у тебя в кармане, слышишь, ты, подкидыш! — и она хотела, было, сунуть руку в указанное место, но Ромейн отступила на шаг назад.
— Эту дрянь пора научить хорошим манерам, — прошипела королева, — если она сию минуту не уберет свои грязные руки от моей наперсницы, ей точно не поздоровится. Куда еще ты хочешь заглянуть, паскудница? Может быть, за вырез? Или под юбку? Куда еще ты хочешь заглянуть, мерзавка?
— Вы только что передали ей записку, ваше величество, — стояла на своем Мэгими, — я это видела. Вам лучше забрать ее назад, иначе я немедленно доложу об этом его величеству!
— Ты доложишь, — протянула Оливетт таким тоном, что у Ромейн кровь застыла в жилах, — доложишь. О, я не сомневаюсь, что ты хочешь это сделать, гадина. Но у тебя ничего не выйдет.
Немного позже, припоминая эти события, Ромейн не могла утверждать с уверенностью, в какое мгновение в руках Оливетт появился тонкий стилет. Может быть, она давно сжимала его в руках, а может схватила со стола первое, что подвернулось ей под руку. С воплем: «Получи, мерзавка!», королева с силой ударила Мэгими стилетом.
