— Женщины не умеют ждать, — сказал Филипп, начиная жалеть о своем приходе.
И зачем он вообще согласился на это? Эта женщина находится в плену собственных заблуждений, уверена в них столь глубоко, что уже не отличает действительность от своих фантазий. Очень скоро она поставит его перед выбором: поддержать их или развеять в прах, Филиппа оба варианта совсем не привлекали.
— Многие, — согласилась Оливетт с его утверждением, — но не все. Вы судите о тех, которых знаете. Меня вы не знаете, Во всяком случае, пока.
«И не хочу знать», — добавил он мысленно.
Помолчав, она оглядела его еще раз, более внимательно, с ног до головы, не упуская ни малейшей детали.
— Вы совсем не похожи на короля, Филипп. Ни единой черточкой. Наверное, в вас очень сильны материнские корни. Она ведь была доброй и покладистой, как я слышала.
— Вы правильно слышали, — сухо сказал принц.
— И волосы у вас мягкие, словно шелк, — Оливетт провела рукой по его волосам, будто проверяя этот факт, — мягкость волос говорит о мягкости характера.
— Неужели? Не в моем случае.
— Не в вашем, — кивнула королева и рассмеялась, — вы спрятали его в броню, Филипп. И в этой броне очень мало уязвимых мест. Вы хотите, чтобы вас считали жестким, в чем-то даже жестоким. Но почему вы думаете, что мягкость — это недостаток?
— Мягкость — это слабость. Но вы напрасно столь уверены в том, что я что-то прячу, матушка.
— Вы делали это слишком долго, так, что успели свыкнуться, врасти и привыкнуть. Но неужели вам не хочется иногда сбросить маску? Попробуйте.
Филипп покрепче сжал зубы. Этот странный разговор одновременно раздражал и беспокоил его не на шутку.
— Сбросьте маску, Филипп. Хоть раз скажите то, что хотите сказать на самом деле. Сделайте это. Сделайте это сейчас.
— Вы уверены, что хотите этого? — спросил он сквозь зубы.
— О да, — Оливетт прерывисто вздохнула, — я уверена. Я готова к этому. Я готова ко всему.
— Хорошо, раз вы так просите. Но не говорите потом, что вас не предупреждали, — принц поднялся со своего места, — на самом деле, мне хочется уйти отсюда немедленно. И я так и сделаю, когда скажу то, что вы хотели, ваше величество. Я не хочу знать, что вы вбили себе в голову, но по-моему, вы просто сошли с ума. То, что вы себе вообразили — этого нет. И лучше вам понять это поскорее, пока не стало хуже. Это именно то, что я хочу сказать на самом деле. А теперь прощайте, — и Филипп направился к двери.
Оливетт некоторое время сидела на ручке его кресла совершенно неподвижно, замерев, застыв, окаменев. Кажется, она даже перестала дышать. Но оцепенение скоро прошло. Королева резво вскочила с места и цепко ухватила принца за рукав:
