— Думай, Ливви, думай, — пробормотала Оливетт.
Она не сознавала, что называет себя так, как когда-то называла ее мать. Полузабытое детское прозвище. С тех пор никто и никогда не называл ее так.
Избавившись от Меора она убьет сразу двух зайцев: заполучит Филиппа и Ромейн в качестве наперсницы. Не нужно также забывать и о том, что исчезнет невыносимое давление, которое королева ощущала в присутствии мага и которое было более, чем неприятно. Плохо, когда посягают на твою свободу, сажают за решетку и вынуждают делать то, чего ты не хочешь. Но стократ хуже, когда ты не можешь быть свободной даже в своих мыслях, когда каждое неосознанное движение в мозгу просматривается и анализируется. Вот, что ужаснее всего.
Король Эдуард вернулся через три дня. Его встречали радостными улыбками и приветственными возгласами. Очаровательная жена тоже вышла ему навстречу и произнесла приличествующие отучаю слова. Правда, внимательный наблюдатель мог бы заметить, что именно она была наименее довольным человеком во всем замке. Но центром внимания был король и именно к нему были прикованы всеобщие взгляды.
Ромейн занималась чтением, когда в комнату вошла, служанка Тэлли, единственная из всех, кто осмеливался убирать помещения, предоставленные королевскому магу. В остальных эта возможность вызывала нескрываемый страх. Но Тэлли это делала не потому, что была храбра до безрассудства. Просто она страдала от неумеренного любопытства, которое не мог приглушить даже сильный страх.
Ромейн подняла голову и окинула Тэлли незаинтересованным взглядом и тут же заметила некоторую странность. Служанка всегда была серьезна и деловита, но сейчас ее глаза горели от возбуждения.
— Госпожа, — прошептала она, оглядываясь, — вы даже не представляете, что там творится!
— И что там творится? — Ромейн приподняла брови.
— Вернулся его величество, госпожа.
— Еще вчера, — уточнила девушка, — вы до сих пор не можете прийти в себя от счастья?
— Не в этом дело, госпожа. Он вернулся вчера, а сегодня… сегодня… о-о-о!
Ромейн досадливо поморщилась. Тэлли, как обычно, излагала свои мысли путано и несвязно. К тому же, уловить и понять их тоже было весьма трудно. Девушка сосредоточилась и увидела мелькающие в сознании служанки картинки. Король с лицом, перекошенным от гнева, Оливетт, олицетворяющая собой оскорбленную добродетель и Меор, который стоял с совершенно безучастным видом.
— Что его так рассердило? — спросила Ромейн и тут же спохватилась.
