Подъезжая к замку, Оливетт заметила, что левая рука Ромейн замотана какой-то грязной тряпкой на запястье.
— Поранилась? — спросила она, — сильно? Покажи. Я умею залечивать раны.
Поколебавшись, девочка размотала повязку. Оливетт повернула запястье внутренней стороной к себе и увидела краснее пятно правильной округлой формы.
— Обожглась, — догадалась она, — сильно болит?
Ромейн помотала головой.
— Уже нет.
— Тогда эту тряпку нужно выбросить. Лучше от нее не станет, как бы хуже не было.
Оливетт решительно зашвырнула тряпку в кусты.
— Я смажу твою рану целебной мазью. Она удивительно быстро заживляет любые раны.
— Мы почти приехали, — повернувшись к ней, сказал король, — вот он, дом моих предков.
Проследив за королевской дланью, Оливетт увидела внушительное сооружение из темного камня. Высокие своды, множество арок, узкие высокие окна, небольшие башенки, а главное, огромная крепостная стена и ров, через который был переброшен мост. Мрачно и уныло, вот первое, что подумала Оливетт, а потом добавила: «но внушительно». Весьма внушительно. Она перевела взгляд на мужа и поразилась некоему сходству замка и его владельца. Все та же мрачность и внушительность, грубые, суровые черты лица. И характер под стать: властный, не терпящий возражений. Впервые Оливетт пожалела, что является его женой. Она в сущности еще не знала своего супруга, но то, что видела, ей вдруг не понравилось. Возможно, конечно, что в глубине души он добр и мягок, но если это и существует, то запрятано очень глубоко.
Оливетт вздохнула. Глупости. Король, конечно, суров с подданными, но она — женщина и притом его жена. Ей, с ее умом, красотой и очарованием доступно многое, И с ней ее муж не станет обращаться очень сурово.
По мосту гулко простучали копыта лошади. Женщина пригляделась и увидела всадника, который ехал в их направлении. Король тоже это заметил и натянул вожжи.
Когда всадник подъехал ближе, Оливетт разглядела в седле подростка лет четырнадцати. Он был строен, если не сказать, худощав, светлые, вьющиеся волосы лежали на плечах.
— Ваше величество, — произнес он, осадив коня, — с благополучным возвращением. Мы рады, что вы вновь с нами.
Паренек склонил голову. Оливетт отметила почтительность и нотку холодного отчуждения, словно он лишь повторял заученные слова.
— Здравствуй, Филипп, — кивнул король, — да, я вернулся. И вернулся не один. Это, — он протянул руку к женщине, — моя жена Оливетт.
Филипп повернул голову и Оливетт поймала взгляд серых, чистых глаз. Но не это поразило ее, а их выражение, точнее, отсутствие всякого выражения. На нее вдруг повеяло холодом, леденящим душу и пробирающим до костей. Еще никто и никогда не смотрел на нее так. Ею всегда восхищались, любовались и ахали. А тут женщина сразу поняла, что этому пареньку она совершенно не нравится.
