Два слова об отце! Это злой человек. Над каждым человеком есть излучения добра и зла, каждого окружает атмосфера его достоинств или пороков. Вы знаете отца и можете понять, чем дышала дочь в мое отсутствие; она была как птичка, посаженная под стеклянный колпак с угольной кислотой.
Вы еще не знаете, что я могу сделать, но, может быть, уже догадываетесь… Вот, вы увидите. Клянусь, что я спасу ее! Что будет со мной? С отцом? Вы это тоже увидите.
Сознаюсь без стыда, что эта женщина меня завоевала, и я готов был слушаться ее распоряжений.
Уговорившись с ней о предстоящей ночи, я возвратился к Ламберту и объявил ему, что выдумал решительное средство для спасения его дочери. Я показал ему склянку с таинственным питьем, которое надо давать такими маленькими дозами, какие мог отмерить только я; а потому я потребовал, чтобы в эту ночь он не мешал мне просидеть у изголовья его дочери до самого рассвета и чтобы никаких помех и шума в доме не было: малейший разговор, скрип двери может погубить все дело и вместо спасения ускорить смерть.
Он согласился без затруднения, не придавая, очевидно, значения нашему утреннему разговору.
В девять часов я был возле Марии. Все было тихо и безмолвно. Она лежала бледная, с закрытыми глазами… Спала ли она?
Мадам Ламберт мне заявила, что ровно в десять часов она будет в той же комнате. Но как она войдет? Каким ходом? Однако я был уверен, что она сдержит свое слово. По ее указанию свет лампы был мной уменьшен до степени, когда я мог различать строчки книги, но не буквы. В десять часов на меня вдруг повеяло холодным воздухом, как будто из открытого окна, и в двух шагах, у занавесок кровати, я увидал неясные очертания женщины, которые делались все живее и реальнее… Мадам Ламберт была передо мной. Она знаком подозвала меня к себе.
Я подошел. Это не было астральное явление, нет, — то была живая женщина.
— Попробуйте мои пульс, послушайте биение моего сердца; уверены ли вы, что я вполне нормальна? Я хочу знать это наверное! — сказала она мне.
Я исполнил ее желание и убедился, что передо мной здоровая энергичная натура. Я объявил ей это.
В этот момент Мария шевельнулась.
— Надо, чтобы она спала. Я не хочу, чтобы она видела меня. Кто знает, может быть, она чувствует меня? Я боюсь, что в поцелуе я потрачу слишком много нужной силы.
Она протянула над Марией свои руки, и та погрузилась в сон. Затем, говоря очень тихо, она дала мне флакон с эфиром и стальной ножик с острым концом.
