— Смахивает на Демосфена, — заметил по поводу маски Обмана Тимократ.
— Но не больше, чем Креонт на Антипатра, — уточнил Менандр.
Тем временем Тимокл наконец догадался, что надо делать, воткнул подарок корове под хвост и уволок скотину за угол. Оттуда, к восторгу публики, он вывел настоящее чудище. Если сперва корову играли два согнутых актёра, то её же, надутую, изображали четверо стоявших во весь рост. Одобрение вызвала и сцена, в которой простак Горожанин, поражённый размерами коровы, сторговался с Тимоклом. Горожанин предложил мину с четвертью, Тимокл сказал, что ему нужно больше денег. Тогда Горожанин разменял две свои золотые монеты и принёс сто двадцать пять серебряных драхм. Когда Тимоклу и это показалось недостаточным, Горожанин разменял серебро на медь — сперва на семьсот пятьдесят оболов, а потом на шесть тысяч халков.
Эта цифра, равная числу талантов, обещанных Гарпалом городу, заставила зрителей насторожиться. Потрясая мешком с мелочью, Тимокл принялся вербовать войско для завоевания Скифии. Войско состояло из двух человек. В одном по козлиной бороде можно было узнать Гипперида, в другом по лысине — Гимерия. И хотя сцена найма состояла из сплошных острот, в амфитеатре почти никто не засмеялся. А комедия катилась дальше. Распалённое посулами богатой добычи «войско» выступило в поход. Тимокл, узнав у прохожих, где лучше всего потратить деньги, отправился в Скир, а Горожанин увёл корову, надеясь надоить из неё целый пифос молока.
Дело подошло к финалу. Сперва раздался страшный шум — это лопнула корова. Негодующий Горожанин выбежал, чтобы показать публике обрывок шкуры — всё, что осталось от его покупки. Тут же на орхестру с воплями о помощи, бросая оружие, выбежали завоеватели Скифии, а за ними торжественно вошёл Царь скифов в драгоценных доспехах с плёткой в руке. Сперва зрители молчали, а когда воины упали перед скифом на колени, а он стал хлестать их плетью, поднялся шум. Послышались крики протеста, топанье, свист. Главному жрецу Диониса пришлось выйти на орхестру, чтобы призвать афинян к порядку.
Когда амфитеатр затих, показался полуголый Тимокл, успевший проиграть в Скире не только деньги, но и одежду. Царь скифов тоном судьи простил незадачливых воинов, возместил обманутому Горожанину ущерб, причинённый Тимоклом, а самому виновнику несчастий надел на шею верёвку и увёл в рабство.
Мало кто аплодировал Филиппиду. Многие крутили головами, ища среди зрителей ораторов, которых он задел, но, вероятно, они узнали, против кого направлена пьеса, и предпочли остаться дома.
