— Есть доводы за, — согласился Идоменей, — Афины — столица философов. Кто-то, кажется сам Деметрий, сказал, что слово, произнесённое там, слышно повсюду. А что ты думаешь сам? — обратился он к Эпикуру.
— Что спрашивать? Конечно, я хочу ехать, — ответил Эпикур. — Но я отвечаю за вас, а мой бедный город — беспокойное место, и положение столицы философов не мешает ему быть яблоком раздора.
— К тому же, — заметил Колот, — подумайте вот о чём. Здесь к нам привыкли, нас уважают и слушают. А там? Осмеют, обвинят в безбожии, оштрафуют, казнят, изгонят. Афинские нравы всем известны!
— Не преувеличивай, — отозвался Эпикур. — Конечно, всякое бывало, но в Афинах есть главное, чего у них не отнять, — привычка и уменье говорить правду. А за это — многое прощается.
— То, что ты, Колот, считаешь недостатками, — заметил Гермах, — на самом деле достоинства. Ты боишься, что нас осмеют в Афинах, а я, наоборот, опасаюсь, что здесь мы захиреем из-за отсутствия сильных оппонентов.
Эпикур сел за стол, оглядел учеников.
— Я чувствую, большинство согласно на переезд. Давайте тогда сообразим, кто пустится со мной в рискованное плаванье, а кто возьмёт на себя заботы о нашей лампсакской общине.
— Я еду, — сказал Гермарх. — Если я из-за тебя сменил родную Митилену на Лампсак, то уж как-нибудь сменяю его на Афины.
— А мы? — спросила Фемиста, толкая мужа локтем в бок.
— Мы не можем, — с полной серьёзностью ответил Леонтей. — У тебя нет подходящего платья.
— Да ну тебя! — засмеялась Фемиста.
— А меня возьмут? — спросила Батида.
— Пусть попробует оставить! — Фемиста метнула на Метродора грозный взгляд.
— Значит, Гермарх, Метродор с Батидой, Леонтей с Фемистой и Иноменей едут, а Колот и Помеен останутся представлять нас в Азии? — спросил Эпикур.
Ученики придвинулись к нему. Подступившая разлука с друзьями, родиной, привычной жизнью дала им почувствовать, как сблизились они за эти три года.
Эпикур накинул тёплый плащ и вышел на улицу. По буграм замерзшей слякоти он спустился к проливу, густо-синему под холодным чистым небом. Ему было жаль покидать остающихся друзей, с таким трудом созданную школу, да и город, в котором он провёл несколько лет. Но решение принято. Он стал вспоминать афинские улочки, Акрополь, толкотню на Агоре, любопытных общительных афинян, готовых часами спорить на любую тему. Он улыбнулся, погасил в себе тревогу. Надо думать не о плохом, которое может случиться, а о хорошем, на что надеешься. Не следует заранее переживать в душе несчастья, которые могут и не случиться, а встретив их, не следует падать духом.
