– Михаил Альбертович, – позвал вдруг Горбовский.
– Да? – отозвался Сидоров.
– Михаил Альбертович, вы когда-нибудь видели, как танцуют эльфы?
– Эльфы? – удивился Сидоров.
Он оглянулся. Горбовский сидел вполоборота к нему и косил на него нечестивым глазом. Валькенштейн сидел спиной к Сидорову.
– Эльфы? – спросил Сидоров. – Какие эльфы?
– С крылышками. Знаете, такие… – Горбовский отнял руку от клавиш управления и неопределенно пошевелил пальцами. – Не видели? Жаль. Я вот тоже не видел. И Марк тоже, и никто не видел. А интересно было бы посмотреть, правда?
– Несомненно, – сухо сказал Сидоров.
– Леонид Андреевич, – сказал Валькенштейн. – А почему они не демонтировали оболочки станций?
– Им это было не нужно, – сказал Горбовский.
– Это неэкономно, – сказал Валькенштейн.
– Значит, они были неэкономны.
– Расточительные разведчики, – сказал Валькенштейн и замолчал.
Планетолет тряхнуло.
– Взяли, Марк, – сказал Горбовский незнакомым голосом.
И планетолет начало ужасно трясти. Просто невозможно было представить, что можно вынести такую тряску. «Скиф-Алеф» вошел в атмосферу, где ревели бешеные горизонтальные потоки, таща за собой длинные черные полосы кристаллической пыли, где сейчас же ослепли локаторы, где в плотном оранжевом тумане носились молнии невиданной силы. Здесь мощные, совершенно необъяснимые всплески магнитного поля сбивали приборы и расщепляли плазмовый шнур в реакторе фотонных ракет. Фотонные ракеты здесь не годились, но и первоклассному атомному планетолету «Скиф-Алеф» тоже приходилось несладко.
Впрочем, в рубке было тихо. Перед пультом скорчился Горбовский, примотанный к креслу ремнями. Черные волосы падали ему на глаза, при каждом толчке он скалил зубы. Толчки следовали непрерывно, и казалось, что он смеется. Но это был не смех. Сидоров никогда не предполагал, что Горбовский может быть таким – не странным, а каким-то чужим. Горбовский был похож на дьявола. Валькенштейн тоже был похож на дьявола. Он висел, раскорячившись, над пультом атмосферных фиксаторов, дергая вытянутой шеей. Было удивительно тихо. Но стрелки приборов, зеленые зигзаги и пятна на флюоресцентных экранах, черные и оранжевые пятна на экранах перископа – все металось и кружилось в веселой пляске, и пол дергался из стороны в сторону, как укороченный маятник, и потолок дергался, падал и снова подскакивал.
– Киберштурман, – хрипло сказал Валькенштейн.
– Рано, – сказал Горбовский и снова оскалился.
– Сносит… Много пыли.
