Граница «взрослости» и «детскости» в фольклоре нередко размыта; это особенно относится к «повествовательным» песням, которые легко проникают из взрослого мира в детский, ведь они, как еще в конце XIX века отмечал знаменитый французский фольклорист и музыковед Жюльен Тьерсо, «созданы народной фантазией, свободной от всяких помех, импульсивно выражающей мысли, продиктованные живым, иногда удивительно глубоким чувством».[1] Поэтому самые известные песни из взрослого репертуара зачастую встречаются в сборниках детского песенного фольклора: например, в нашем издании представлены отдельные французские народные песни, которые в обработке композитора Жана Батиста Векерлена более столетия назад вошли в детский репертуар благодаря примечательным нотным альбомам с иллюстрациями выдающегося книжного графика Луи-Мориса Буте де Монвеля. Это относится и к традиционным французским пастурелям, и к историческим песням, и к военным, и к трудовым, и к сатирическим, и, конечно, ко всему разнообразию любовной лирики.
«Народные песни Франции далеки от буколики, в них много трагизма: нужда, войны, разлука, тяжелый труд. Может быть, именно потому, что в жизни народа было много несносного и немилого, люди часто пели шутливые, задорные песенки; такова черта французского характера — французы говорят, что смешное убивает».[2]
Переводить поэтический фольклор крайне интересно, но дело это штучное и не всегда благодарное. Ведь понятно, что никакому автору не передать в переводе весь аромат, все тонкости, которые иногда столетиями отшлифовывались в языке, принимая в каждом случае наиболее точную, адекватную ситуации форму. Поэтому перед переводчиком фольклора стоят две серьезные, хотя и традиционные задачи: сохранить смысл и игру, заложенные в тексте, и передать их самыми схожими и естественными средствами родного языка.
Это в особенности относится к детскому фольклору. Понятно, что при этом может, например, меняться ритм считалки или часто встречающаяся во французских стихах тройная смежная рифма заменяться на куда более естественное по-русски четверостишие с парной рифмовкой. Основное, чего добиваешься и чем бываешь особенно доволен при удаче, — если сохраняется дух подлинника, его своеобразие, оставшееся и в языке перевода. Тогда в игре захочется посчитаться французскими считалками, а перед сном спеть французскую колыбельную, точно так же как и свою, родную.
С другой стороны — перевод песен: в идеале он должен совпадать с просодией оригинала и возбуждать в слушателях необходимый круг ассоциаций. В истории русской переводной поэзии существуют высокие образцы подобной работы — в частности, переводы французских песен, принадлежащие Илье Эренбургу и Николаю Гумилеву.
