— О каком беспокойстве речь! Я ваш доктор, Джери-Ли.
Она не ответила.
— Я думал, что вы вернетесь на работу в клуб.
— Я передумала.
Он притормозил у следующего светофора и, ожидая зеленого сигнала, повернулся к ней.
— Что-то не так, Джери-Ли? Что случилось?
— Ничего.
Загорелся зеленый, и он тронул машину.
— Может быть, закурите? — сказал он, протягивая одной рукой ей пачку сигарет, когда они подъехали к ее дому.
Она покачала отрицательно головой, но не сделала попытки выйти из машины.
— Вы можете поговорить со мной, — сказал доктор и принялся раскуривать сигарету.
Она отвернулась от него и стала смотреть на улицу.
Он протянул руку, ласково повернул ее голову лицом к себе и увидел, что на ресницах у нее повисли крупные слезы.
— Вы можете поговорить со мной, — повторил он гораздо мягче. — Я ведь тоже слышал всякие росказни.
Тогда она начала плакать. Без звука — просто из глаз по щекам побежали обильные слезы.
Он открыл отделение для перчаток, достал салфетку «Клинекс» и молча протянул ей.
— Вы даже не представляете, как они на меня смотрят.
Он ничего не ответил и затянулся сигаретой.
— Бывают такие моменты, когда я жалею, что не позволила тем мальчикам сделать со мной то, чего они добивались. Тогда бы никто ничего не узнал, и не было бы никаких разговоров.
— Не правда. И вы отлично знаете это, — сказал он.
— Все верят, будто на самом деле что-то все же произошло, — сказала она, — и что именно я хотела этого.
— Никто из тех, кто по-настоящему знает вас, Джери-Ли, никогда не поверит в это.
Она горько рассмеялась.
— Боже мой, да они не поверят правде, даже если я сотни раз повторю ее. Я не понимаю, ничего не понимаю... — она взглянула на него. — Что мне теперь делать, доктор?
— Не обращать внимания. Все пройдет. Завтра у них появится что-то другое, о чем они станут сплетничать" обсуждать.
— Хотела бы я вам поверить, доктор...
— В этом вы можете поверить мне совершенно спокойно, — сказал он доверительно. — Я знаю наш город — все именно так и произойдет.
— Мать сказала, что папа, возможно, потеряет работу в банке, если мистер Торнтон заберет свои деньги. Папа говорит, что мать только поэтому не хочет, чтобы я что-то предпринимала.
— А мистер Торнтон что-нибудь говорил?
— Не знаю. Знаю только, что с того дня он еще ни разу не был в банке.
— Но это ничего не означает.
— Папа волнуется — я вижу. У него даже лицо осунулось. И еще теперь он задерживается на работе каждый день допоздна.
— Может быть, у него есть другая причина для беспокойства. Вы спрашивали?
