Однажды Берни остановил ее.
— В чем дело, Джери-Ли? — спросил он. — Я что-то не так сделал?
Она покраснела.
— Не понимаю, о чем ты говоришь. Ничего не произошло.
— Уже больше двух недель прошло с тех пор, как мы были вместе. И ты ни разу больше не просила подвезти тебя домой.
— Я последнее время слишком устаю, чтобы ждать, когда ты освободишься.
— Это правда? Ты уверена, что причина только в этом?
— Уверена.
— А сегодня подождешь меня?
Она поколебалась мгновение, затем кивнула: О'кеи!". В горле возник комок, и со странным ощущением, что она вот-вот расплачется, она поспешила в обеденный зал накрывать к обеду свои столы.
По дороге домой Берни свернул к площадке на мысе.
— Не останавливайся, Берни, — попросила Джери-Ли напряженным, чужим голосом. — Я действительно очень устала.
— Я хочу поговорить с тобой, вот и все, — сказал Берни, останавливаясь и выключая мотор.
В тишине стала слышной музыка, льющаяся из автомобильного радиоприемника. Звуки ее уплывали к морю, растворяясь в ночном воздухе...
Он достал сигареты.
— Ты все еще куришь?
— Угу... — он обернулся к ней и посмотрел на нее в профиль. Она сидела, прислонившись к дверце так, чтобы быть как можно дальше от него. — Я тебе больше не нравлюсь, Джери-Ли?
— Ты мне нравишься по-прежнему, так же, как и всегда.
— Появился кто-то еще другой? — спросил он. — Я знаю, ты ходила в кино с Мартином пару недель назад. Она медленно покачала головой.
— Тогда я ничего не понимаю, — сказал он растерянно и обиженно одновременно.
— Отвези меня домой, Берни.
— Джери-Ли, я люблю тебя!
Его слова будто прорвали незримую плотину — она почувствовала, что из глаз у нее потекли слезы, и, закрывая лицо руками, она сотрясалась от рыданий.
Он перегнулся к ней и привлек к себе.
— Джери-Ли, — прошептал он мягко. — Что с тобой? Что случилось? В чем дело, девочка?
— Не знаю... Ничего не знаю, — ответила она еле слышно, так как уткнулась ему в плечо. — Мне иногда кажется, что я схожу с ума... У меня появляются такие дикие мысли...
— Дикие мысли?
— Я просто не могу даже сказать вслух! Это слишком... это ужасно, — ей удалось взять себя в руки. — Прости, Берни.
— Господи, Джери-Ли, за что я должен тебя прощать? Я хотел бы помочь, если бы смог.
Он осторожно взял ее за подбородок и, повернув ее лицо к себе, нежно поцеловал.
В первый момент губы ее были мягкими, дрожащими. Но вдруг ее язык проник между его губ. Сначала он растерялся от изумления, затем ее возбуждение передалось ему. С силой, даже с откровенной грубостью он привлек ее к себе так, что ее упругие груди вдавились где-то около его сильно бьющегося сердца. Она замерла. Тогда он, словно пробуя, осторожно взял одну ее грудь в свою широкую ладонь и сразу же почувствовал, как участилось ее дыхание. Но она не оттолкнула его, как делала прежде.
