Юноша. Чего-то я не пойму. Скажи еще раз.
Старик. Слушай внимательно. Сейчас у вас будет бой. За деревней. В контратаку пойдете, германец отступит, прижмет огнем, положит на снег. Смирнов, командир, вскочит, и ты за ним бросишься. Так вот, я тебе хочу сказать — бросайся, но не сразу. Секунду пережди, и тогда тебя пуля минует.
Юноша. Какая пуля?
Старик. Которая меня не миновала.
Юноша. Ранило?
Старик. Слуховой нерв задело. На рабфаке потом уже не потянул — лектора не слышал. Выучиться так и не смог, как другие, в инженеры вышли, в профессора… Сталь варил, выше помощника горнового тоже не поднимался. В общем, большого ничего совершить не пришлось. Такого, чтобы навечно… Понял меня, что я говорю-то?.. Сделаешь?
Юноша. Не знаю.
Старик. Почему?
Юноша. Не знаю. Обещать не стану.
Старик. Ну вот. Всегдашняя история — старость предупреждает, юность не слушает. Но ведь ты — это я. Теперь уже ясно, какую роль та секунда сыграла. Мне-то видно.
Юноша. Чего же ты сам сразу бросился? Не ждал.
Старик. Да меня самого сразу как-то подняло за ним… Но мне-то откуда думать было? А тебе-то я говорю.
Юноша. Эх, отец, если б ты чувствовал, как сейчас тут… Утро… И сегодня революционная армия перейдет в наступление. Мы на митинге поклялись. Это великий поход, как лектор говорил. Кончается прежнее, начинается совсем другая жизнь. А ты говоришь — подожди.
Старик. Секунду. Я же тебе не про трусость-измену. Одна доля секунды.
Юноша. У нас здесь нового чувства столько! Мы об государстве думаем, об целом мире, обо всех трудящихся и угнетенных… Или вот дружба. Мы теперь все вместе. Я за Смирнова жизнь отдам, не пожалею. Или за Васю Гриднева.
Старик. Не отдашь ты за него жизнь! В двадцатом Васю зарубят махновцы-бандиты на Украине. Крикнет: «За власть Советов!» — и падет. А ты будешь в другом месте… У меня лучшие друзья уходили молодыми.
Юноша. Неужто в двадцатом еще воевать?
Старик. А ты думал! Так тебе господа и отдали Россию даром! Генералов на нас пойдет без счета, капитализм всей планеты. Только начинается гражданская война. Еще ой-ой насидишься в седле, натопаешься по снегам-степям. Четыре раза с Таней будете расставаться, на разные фронты попадать.
Юноша (вздыхает). Мы-то считаем, только вот с германцем сейчас справиться… Ну ладно, раз так.
Старик. Ты слушай меня. За много не берись, понял? Я вот даже английский принимался учить в лазарете — с парнем лежали на койках рядом, у него книжечка была. Думали, пригодится мировую революцию делать. Но это было зря… На рабфак не пробуй, только время потеряешь. И Таня пусть не учится на врача, пусть чего-нибудь другое… Или взять завод в Иваново-Орловском. Мы его сразу после гражданской восстанавливали. Знаешь, как выкладывались? На тачку земли навалишь — еле стронуть — да еще бегом по доскам. Не восстанавливали — новый построили. Но в сорок втором сгорел тот завод, а теперь уже мало кто помнит, что был. В общем, жилы не рви на той стройке.
