– Ничего, Паша, привыкнешь. – Андрей тоже осушил вторую, радуясь, что самый трудный этап, кажется, пройден.
– Ну, рассказывай! – потребовал Рычагов.
– Что именно? – усмехнулся Воронов. – Тут можно месяц рассказывать.
– Ну, вкратце, что будет?
– Будет война, – мрачно ответил Андрей. – Скоро, меньше чем через год.
Минут двадцать он рассказывал, не углубляясь, впрочем, в излишние сейчас подробности, о ходе предстоящей войны. Драматическое повествование закончилось примерно одновременно с водкой в бутылке.
– Да, – вздохнул потрясенный рассказом генерал. – Четыре года, больше двадцати миллионов погибших. Кошмар, мы себе будущую войну даже близко так не представляли.
– Но мы выиграли войну, Паша. Уничтожили самый ужасный режим на Земле. И, кроме того, – попытался Андрей подбодрить Рычагова, – я же здесь, а значит, мы можем попробовать сыграть лучше.
– Попробовать-то попробуем, а вот получится ли? Кстати, зовут-то тебя по настоящему как?
– Андреем и зовут.
– Так что, Андрюха, будешь у меня работать советником? – слегка хмельной генерал уже начал воспринимать Воронова как равного себе.
– Почему бы и нет? Если сможешь обеспечить легализацию и оградить от нападок известного ведомства.
– Подумаем, как. А пока расскажи дальше.
– Что дальше?
– Ну как там у вас в будущем? В XXI веке? Коммунизм построили?
– Пойми, Паша, – Андрей больше всего боялся именно этого вопроса, ТЕ люди считали построение коммунизма чуть ли не смыслом жизни, поэтому решил зайти издалека. – Коммунизм – это все-таки чистая теория, идеал. А построить идеал невозможно. И само общество меняется, многое из того, против чего боролись первые коммунисты, в современном мне капиталистическом обществе уже не существует…
– Подожди, подожди, – прервал его Рычагов. – Так у вас что, капитализм?!
– Ну, в общем, да. Но это уже не тот капитализм…
– Но как же так!!! Вас что, завоевали?
– Нет. Но мы проиграли экономическую гонку Западу. В обществе возникли процессы, повлекшие распад Союза. Долго рассказывать. А я во время распада вообще еще ребенком был.
Рычагов встал, прошелся по комнате, зачем-то подергал за клюв чучело орла.
– Знаешь, Андрей, – сказал он после продолжительной паузы. – Я не хотел никому рассказывать о тебе, думал пользоваться твоими советами в одиночку. Но теперь я понимаю, что это недостойно настоящего коммуниста. Я обязан доложить о том, что ты мне сейчас рассказал, руководству партии и лично товарищу Сталину.
– Ну что же, я тебя понимаю, – сказал Воронов, в душе радуясь, что Рычагов сам, без подталкивания, принял такое решение. Не очень-то верилось в его способность обеспечить надежную «крышу». Да и отпущенный особист наверняка волну поднимет. Лучше обратиться прямо к «пахану».
