«Ну что, «Game Over»? – уныло подумал Андрей, жадно вглядываясь в лицо генерала и не находя там ничего особо утешительного.
«Можно разыгрывать последний акт драмы под названием «Убит при попытке к бегству»? – Возвращаться обратно в лапы особиста он категорически не собирался.
– Я могу надеть ему наручники! – вдруг, неожиданно даже для самого себя, заявил уже совсем запутавшийся в происходящем Никифоров.
Это выступление решило дело. Окинув презрительным взглядом фигуру не сладившего с каким-то молокососом особиста, Рычагов фыркнул:
– Я и сам справлюсь, если понадобится! Пошли, младший лейтенант, у тебя будет пять минут!
В кабинете командира полка, куда тот их проводил, так и не проронив ни слова, Никифоров все-таки пристегнул Андрея наручниками к стулу, во избежание. Рычагов, в отсутствие публики, не сильно возражал, пробурчав что-то невразумительное. Закрылась дверь, и генерал, усевшись за письменный стол и вперив в Воронова буравящий взгляд, произнес:
– Ну и? Излагай!
Андрей понимал, что должен успеть всерьез заинтересовать Рычагова до того, как тот начнет звать санитаров. Поэтому решил шокировать его с самого начала.
– А ведь вас скоро расстреляют, товарищ генерал, – тихим, печальным голосом начал он.
Лицо генерала начало стремительно багроветь.
– И вашу жену, кстати, тоже. И я знаю, как этого избежать, – быстро добавил Воронов, стараясь успеть до взрыва. Он не замедлил состояться:
– Ты, твою мать, предсказатель…! Я тебе сейчас твое собственное будущее на твоей же морде намалюю! Давай выкладывай, кто ты такой!
– Я бы вам рассказал, кто я такой, но вы же меня и слушать не захотите. В психушку отправите. А чтобы вы не сомневались, что я много чего знаю, я могу сообщить вам сейчас о завтрашнем событии, о котором никто знать не может. А вы проверите, получив подтверждения из разных, абсолютно независимых друг от друга источников.
– Так, значит, предсказатель все-таки. Я тебя не в психушку, я тебя…
– А вам неинтересно, за что вас расстреляют? – резко прервал бушующего Рычагова Андрей.
– Ну и за что же, по-твоему? – хоть как-то, наконец, втянулся в разговор генерал, несмотря на переполняющий его гнев. Такой вопрос было трудно игнорировать.
– Ну, формально, как водится, припишут какой-нибудь липовый заговор против руководства, – Андрей кивнул вверх. Рычагов оторопело посмотрел на него. Он не знал никого, кто мог бы ТАКОЕ сказать в открытую. Разве что действительно псих.
– А в действительности за провал подготовки советской авиации к войне, – жестко, с напором продолжал Воронов. – За слишком высокую аварийность в частях и особенно за попытку свалить ответственность за это на авиапромышленность, ударными темпами выпускающую самолеты новых марок!
