— Да, мистер Феннелли, я теперь отличаюсь от них.
— Ты молодец. — Феннелли по-дружески положил руку мне на плечо. — Куда сейчас?
— К Кеуфу.
— Забирайся в машину. Мне все равно нужно к нему по делам. Заодно почистишь мне обувь.
Мы сели в машину. Мне было очень приятно, когда мы остановились у бильярдной и я вышел из машины с таким важным человеком. Мистер Феннелли поинтересовался моими делами и похвалил меня.
Я отдал Джимми записи и деньги. Затем достал ящик со щетками и почистил обувь Феннелли.
— Парень молодец! — сказал мистер Феннелли Кеуфу.
— Умница! — гордо согласился Джимми Кеуф, словно говорил о собственном сыне.
Когда Силк Феннелли захотел заплатить полбакса, я отказался.
— Бери, малыш — настаивал он.
— Давайте бросим его, — предложил я. — Выигравший получает доллар.
— Идет. Ты что выбираешь? — спросил он, подбрасывая монету в воздух.
Я смотрел, как она летит, переворачиваясь, и у самого пола сказал:
— Решка!
Я выиграл. Силк Феннелли забрал полдоллара и дал мне доллар.
— Ты не пропадешь. Фрэнки, — заметил он.
— Да, сэр. Спасибо, — поблагодарил я, засовывая доллар в карман.
— Принеси нам пару бутылочек пива. Фрэнки! — рассмеялся Джимми.
Я сбегал в подвал за двумя холодными бутылками и открыл их. Они быстро выпили пиво, и Феннелли спросил у Кеуфа:
— Ну как, рассчитаемся за прошлую неделю?
— Конечно, Силк. Ты же меня знаешь, я всегда плачу вовремя. — Джимми отсчитал из пачки шестьсот долларов. Мистер Феннелли, не считая, сунул их в карман.
Я отправился за шваброй и начал мыть кафельный пол около стойки. Было жарко. Я сиял рубашку и швырнул ее в угол. По моему лицу тек пот, и я часто вытирал его ладонью. Когда мистер Феннелли проходил мимо, он махнул рукой. Я отдал ему честь так же, как отцу Куинну.
Шло лето, обычное нью-йоркское лето, жаркое, душное, вытягивающее все соки. Люди возвращались по вечерам домой усталые и раздраженные. Из открытых настежь окон доносился шум, на улицах до поздней ночи кричали дети, парки и пляжи были переполнены. Самой популярной темой в газетах стали прогнозы погоды.
Обычное нью-йоркское лето, но для меня оно было необычным. Мне оно нравилось. Впервые в жизни я чувствовал себя свободным. К концу августа на моем счету лежало семьсот долларов. У меня была своя девушка; два новых костюма, питался я в ресторанах, в карманах не переводились деньги. Я мог пойти, куда хотел, и делать, что хотел. И взрослые, и дети с уважением смотрели на меня. Я стал важным человеком и жил на широкую ногу. В конце лета все чаще начали приходить мысли о школе. Зачем учиться? Я и так зарабатывал много денег. Но с другой стороны, я понимал, что без школы не обойтись. Очень хотелось собирать ставки и осенью. Может, попроситься в утреннюю смену, чтобы быть свободным после обеда? Сейчас, вспоминая друзей из школы и приюта, я думал о них свысока.
