Наконец я заговорил, но каким-то чужим голосом:
— Спасибо вам, спасибо!
Брат Бернард положил руку мне на плечо, и мы направились к дверям. Настроение у меня сразу улучшилось. На улице отец Куинн пожал мне руку, вновь пожелал удачи и пошел в церковь, а мы с братом Бернардом отправились в приют.
Мы молча вошли во двор. Внезапно он остановил меня, протянул руку и хрипло сказал:
— Фрэнки, у меня для тебя подарок.
Я глупо уставился на коробочку, лежащую у него на ладони.
— Это тебе. Бери.
В коробочке лежали часы, на которых играли лучи солнца. Они показались мне самыми красивыми часами в мире. Дрожащими пальцами я надел их.
— Нравятся?
— Нравятся? — весело переспросил я. — В жизни не видел ничего красивее!
Он улыбнулся, взял меня за руку, и мы вошли в большое серое здание.
Это было первое лето, когда мне пришлось столько времени проводить с незнакомыми людьми. Я научился сходиться с ними, шутить, не обижаться на не очень удачные остроты. Этим летом я научился многому, и самым главным моим учителем оказалась Джули.
Вечером после вручения аттестатов меня пригласил к себе Мартин поужинать. Его родители куда-то ушли. Я пришел рано. Он ждал меня в дверях.
— Может, пока немного побоксируем? — предложил Кэбелл.
Я согласился.
Примерно через час Джули сунула голову в кабинет и объявила:
— Ужин готов.
Мы сняли перчатки. Я помыл руки, а Мартин захотел принять душ. Поэтому я отправился на кухню один.
— Где Мартин? — спросила Джули.
— Сейчас придет. Он принимает душ.
На ней было новое платье, застегивающееся на боку, немного тесноватое, и если бы не взрослая походка, Джули можно было бы принять за девчонку.
— Как бокс? — Она подошла ко мне и взяла за руки.
— Нормально.
— А другие уроки? — медленно улыбнулась девушка.
— Какие другие уроки? — не понял я.
— Вот эти. — И она обняла меня.
Я крепко прижал Джули, с наслаждением обнимая ее теплое тело. Казалось, ее теплота переходит ко мне. Я поцеловал ее в губы, и она закрыла глаза. Когда Джули их открыла, они затуманились.
— Поцелуй меня сюда. — Она наклонила голову и показала на шею.
— Зачем?
— Затем, что мне это нравится, глупый. Тебе тоже понравится. Разве ты меня не любишь?
— Любовь — детская ерунда, — смутился я.
— Детская ерунда? — Она в притворном изумлении уставилась на меня. — А сколько вам лет, мистер Рип ван Винкль?
— Скоро будет шестнадцать.
— Я на четыре года старше тебя и не считаю любовь детской ерундой. Поцелуй меня. — Я поцеловал ее в шею. Сначала было смешно, потом стало приятно. Она положила мою руку к себе на грудь, мягкую и теплую. Мои пальцы чувствовали, как твердеет сосок. Джули прошептала мне на ухо, и мне показалось, что она говорит сама с собой: — В тебе что-то есть. Фрэнки, чего я не могу понять. Меня дети никогда так не заводили. Но ты... ты не такой, как остальные. Ты похож на мужчину, такой же жестокий, практичный и эгоистичный. И в то же время у тебя, как у ребенка, мягкий и нежный рот. Ты сильный, но любил меня очень нежно, как ребенок. Скажи, что ты любишь меня.
