— Почему вы скрыли от товарищей свой поступок? Вы боялись последствий? — Это спросил Микаэлян.
— Последствий? В какой-то мере да. Если бы об этом узнали до вылета, то, во-первых, местность вокруг Белого озера была бы немедленно стерилизована и эксперимент…
— А во-вторых?
— А во-вторых… Если бы мне удалось убедить товарищей, нам бы пришлось вместе отвечать за нарушение устава… Я этого не хотел…
Андрей исподлобья взглянул на Медведева, но тот безучастно смотрел куда-то поверх людских голов. Микаэлян сидел красный и мрачный, с хрустом сцепляя и расцепляя на столе короткие толстые пальцы. Штейнкопф, кажется, вообще ничего не слышал — отложив в сторону раковину транзисторного синхропереводчика, он что-то писал, вернее, считал — тонкие губы беззвучно шевелились. Джозеф Кларк — тот самый Кларк, который открыл человечеству сверхсветовые скорости, — не скрывая восхищения и одобрения, наводил яростный беспорядок в своей уитменовской бороде. Остальные члены президиума Совета старались не глядеть друг на друга, бесцельно перелистывая копии докладной.
Кто-то из зала крикнул:
— Позор! Анархизм! Вон из науки!
Кажется, это был Столыпин.
И мгновенно амфитеатр превратился в клокочущую воронку. На столе запылали целые гирлянды сигнальных ламп: все требовали слова. Андрей стоял в центре этой гудящей воронки и не знал, что делать — оставаться у стола или идти в зал.
Прошло минут пять, прежде чем сквозь тысячеголосый гул пробился звон председательского колокольчика.
— То, что мы сейчас услышали, в корне меняет смысл и направление дискуссии… — Микаэлян медленно подбирал слова. — Совет вынужден… мы должны выяснить обстоятельства и предполагаемые последствия…
Микаэлян замялся, взглянув на Кларка, который, угрожающе набычившись, явно намеревался немедленно ринуться в бой.
— Последствия необдуманного поступка космобиолога Савина.
— Преступление!
Это опять выкрикнул Столыпин.
Микаэлян еще больше помрачнел и жестко кончил:
— О решении Совета по этому вопросу будет объявлено. Заседание считаю закрытым.
Снова взорвался, загудел, заклокотал амфитеатр, то ли одобряя, то ли угрожая, но, когда изо всех пяти проходов к нему устремились люди, Андрей растерянно отступил. Кто-то схватил его за рукав и изо всей силы потянул в боковую дверь.
— Алексей?
— Он самый. Скорей, а то останешься инвалидом.
Кривцов втолкнул его в какую-то узкую комнатушку, где шпалерами стояли роботы-уборщики.
— Посиди здесь. И не высовывай носа. Я найду Нину.
