Вернулся к машине… Спит. Пусть спит, видать, после живчика полегчало, вот и разморило. Жалко будет, если обратится. А сейчас пора с пленным пообщаться.
Вовремя про него вспомнил, он там активно пытался ослабить ремень, которым был связан, уже даже получилось слегка. Если б дольше ехали, мог бы и освободиться. Увидел меня, еще активней задергался.
– Да не старайся ты, сейчас сам развяжу. – Ноль внимания, все также пытается освободиться. Заскочил в кузов, кулаком его по голове. – Еще немножко отдохни.
Взвалив его на плечо, отошел от поляны в сторону, в лесу пообщаемся. Только собрался под дерево его сбросить, как практически под ногами раздалось рычание, да так неожиданно, что я на метр подпрыгнул с телом на плече.
– Гребаный ёж! – Хотел ему пинка дать, но он, видать, что-то такое почувствовал, в куст быстро забурился. И что меня животные тут не любят? То белка с грибами, теперь еж этот…
Скинул тушу под дерево. М-да. Перестарался немного. По виду крепкий парень, но и у девчонки, видимо, удар неплохо поставлен: на виске шишка немалая вскочила, и глаз фингалом затянуло. Я ему прикладом в лоб заехал, что тоже симметричности лицу не прибавило. И напоследок, по затылку треснул – оглушил, а он возьми и носом об станину врезался. Так что морда у него сейчас… Кривоватая.
Привел его в чувство:
– Поговорим?
– Да не пошел бы ты к бениной матери, козлина! – И с такой ненавистью во взгляде, что стало понятно, придется повозиться.
Это не Цыган, тот просто трусом был. Внешник за разговором время тянул до прихода кавалерии, а этот крепкий орешек. Не хочет мне сказки просто так рассказывать, как я уже привык. Захватил языка, он и поет без принуждения, только вопросы успевай задавать. Ничего, разговорим.
С размаху от души приложил ногой, и пока его крутило, по-другому связал: высвободил одну руку, вторую зафиксировал к телу, да в локтях связал покрепче. Вставил кляп, себе рукава закатал повыше:
– Не надумал говорить? По твоей наглой морде, я так понимаю, что нет. Твой выбор. – И улыбочку подовольней.
Усадил его спиной к дереву, с трудом отогнул палец на освобожденной руке и ножом начал как карандаш затачивать, и все это проделываю так, чтоб он видел мое довольное лицо и свой укорачивающийся палец. Один закончил. Но по глазам его бешеным вижу, не сдался еще, так что даже кляп не вынимал.
– Я тебе сначала пальцы сточу, потом руки до локтей. Сначала одну, – с придыханием прошептал, глядя ему в глаза, продолжая затачивать следующий палец. – Потом другую. Ты не беспокойся, я спешить не буду. Во-от так, медленно.
