– Горловина из мешка этого – на востоке?
– Нет. На восток, километров восемь до моста, а потом дорога поворачивает на север и дальше, петляя по лесу, забирает на северо-запад. От горловины километров пятнадцать, и наш стаб начинается.
– В какой стороне?
– Там петля по дороге: сначала на восток едешь, потом на перекрестке на юг поворачиваешь, немного проехал – поворот на запад, там уже наш стаб.
– Другие обитаемые стабы в какой стороне есть?
– Иди на запад, не ошибешься.
Что ж, вроде всё, что хотел, узнал, пора с этим заканчивать. Пошел в кладовку, нашел коробочку со шприцами.
– Куда колоть? В вену или просто в мясо?
– В вену лучше.
Достал нож и принялся разрезать его рукав.
– Да развяжи ты меня, чего мучаешься?
– И так управлюсь. Ты-то о своём даре так ничего и не сказал. Бог его знает, какой сюрприз преподнесешь.
– Бестолковый у меня дар, – грустно он улыбнулся. – Да и тот развивать не получалось.
– Почему? Сам же говорил, что горох и у слабых попадается.
– Не понимаешь ты ничего, свежак. Весь горох себе центровые забирают, а мы просто мулы. Те же рабы, только с оружием. Был бы дар полезным, тоже можно было бы в центровые выбиться. Им стаб помогает развиваться, сильные бойцы, они всем нужны. Да и сами способны горох добывать. Коли давай!
Перетянул руку веревкой, и в проявившуюся вену опустошил все три шприца. Эффект видно стало практически сразу: по его лицу расползлась дебильная улыбка.
– Пока соображаю, подарок тебе. Может, вспомнишь крестного своего добрым словом, – мерзко хихикая, проговорил он. – Только погоняло свое скажи, чтоб по правилам было.
– Шатун! Позывной в армии был.
– Нарекаю тебя Шатуном! – видно, что уплывает уже. С трудом, но продолжает говорить. – Никому не доверяй, Шатун! Я тоже мразью не всегда был, а стал муром. Нет тут друзей. Такой кажущийся друг может тебя подставить под мутанта, чтоб спастись самому, или за хабар удавит. Есть среди иммунных и много другой мрази, вроде сектантов, и их крайне трудно определить. Сегодня ты с ним делишь обед в стабе, общаешься как с другом, а завтра он тебя уже приносит в жертву.
Последние слова я еле расслышал, так тихо он их прошептал.
– Я запомню, Цыган! – вогнал нож ему в сердце.
А он все хихикает. Пришлось несколько раз провернуть. Так он с улыбкой и отошел.
– Но крестным у меня был и есть мой унтер Савельев! Он жизни в армии учил, он мне и позывной этот дал.
