Ведь горы могут служить защитой от военных действий или пиратов, как свидетельствуют все источники, начиная с Библии>26. При этом они дают иногда постоянное пристанище>27. Это видно на примере пусто-валахов>*AI, изгнанных с равнины греческой и славянской колонизацией и с тех пор в течение всех Средних веков кочевавших по свободным пространством Балкан, от Галиции до Сербии и до Эгейского моря, без конца теснимых, но и вытесняющих других>28. Соревнуясь с быстроногими «оленями, они спускаются с гор за добычей», замечает путешественник XII века>29. На всем протяжении Балканского полуострова «до Матапана и на Крите видели их овечьи стада и черные одежды, а две высочайшие горные цепи, Гем и Пинд, были для них наилучшим убежищем, отсюда они неожиданно спускаются на сцену византийской истории в начале XI века»>30. XIX век также застает их у этих гор, где они занимаются скотоводством, земледелием и, главное, водят караваны мулов, которые занимают такое важное место в перевозке грузов в Албании и в Северной Греции>31.
Таким образом, немало горных местностей представляют собой исключение среди этой всеобщей нищеты и запустения, о которых, впрочем, свидетельствуют многие путешественники и писатели XVI века. Запусгениие царит в Верхней Калабрии, которую в 1572 году пересекает венецианский посланник, присоединившийся к Дону Хуану Австрийскому в Мессине>32; пусто в Сьерра-Морена в Кастилии>33 и в Сьерра-Эспадан и Сьерра-Берния>34 в королевстве Валенсия, о которых в 1564 году, в ожидании волнений среди морисков и войны, наводят справки те, кто надеется укрыться в этой труднодоступной местности, где повстанцы 1526 года уже успешно оборонялись против немецких ландскнехтов; еще более пустынны вечно пустынные, дикие и лишенные растительности горы в глубине Сицилии и многие другие гористые местности, недостаточно увлажняемые осадками, непригодные даже для скотоводства>35.
Но это уже крайности. По мнению географа Й. Цвиича>36, горы в балканской глубинке (при желании мы можем распространить его замечания на другие места) являются областью проживания разрозненного населения, сосредоточенного в небольших деревушках; в то время как на равнине преобладают более крупные поселки. Такое различие наблюдается и в Валахии, и, в кричащих размерах, в Венгрии, и в огромных селах Пушггы, а также в верхней Болгарии, где деревушки, когда-то наполовину заселенные пастухами, известны под названием колибы. То же самое в старой Сербии, в Галиции, в Подалии. Но все эти суждения справедливы только в целом. Во многих случаях было бы затруднительно точно разграничить на карте области распространения поселков равнинного типа — зачастую настоящих городов — и зоны высокогорных деревушек, состоящих из нескольких домов, иной раз принадлежащих одной семье. Исследования, проведенные тем же автором на сербо-болгарской границе, между Куманилом и Кумановым
