Она сняла висящий на кровати мягкий чепец, напялила его и забралась под лоскутное одеяло.
— Вот те на, да ведь этот матрас соломой набит!
— Ничего, тебе на нём недолго лежать.
— Он колется! А ещё кажется, в нём кто-то есть.
Стена домика содрогнулась от сильного удара. Ведьмы замолчали.
Из-за задней двери донеслось какое-то сопение.
— Знаешь, — прошептала нянюшка, пока они ожидали, что будет дальше, — буфет у неё почти пустой, дров не осталось. Да и съестного ни крошки. А молока в кувшине — на самом донышке…
Матушка быстро пересекла комнату, схватила что-то с очага и тут же вернулась на прежнее место у передней двери.
Через мгновение послышался лязг задвижки, как будто с ней возился кто-то, плохо управляющийся либо с замками, либо с собственными пальцами.
Дверь медленно, со скрипом приотворилась.
Комнату наполнил удушливый запах мускуса и мокрой псины.
Неуверенные шаги проследовали от двери к накрытой одеялом фигуре.
Нянюшка приподняла оборки чепца ровно настолько, чтобы хоть что-то видеть.
— Ух ты! — воскликнула она, а затем: — Вот это да, никогда бы не подумала, что ты такой огромный…
Матушка Ветровоск захлопнула дверь и быстро шагнула вперед. Волк развернулся и вытянул лапу как бы защищаясь.
— Не-е-е-ет!
Мгновение матушка колебалась, а потом с размаху врезала ему по башке чугунной сковородой.
Волк рухнул на пол.
Нянюшка Ягг выпростала ноги из-под одеяла и села на краю кровати.
— Когда такое приключилось в Скунде, потом говорили, мол, это оборотень был или нечто в том же роде, а я ещё подумала: нет, оборотни совсем не такие… — заявила она. — Но я никогда не думала, что это настоящий волк. Чуть со страху не померла!
— Настоящие волки не ходят на задних лапах и не открывают двери, — буркнула матушка Ветровоск. — Ну-ка, давай, помоги мне вытащить его наружу.
— Едва чувств не лишилась, как увидела такого серого да волосатого. Он ведь как полезет, и прям на меня… — пожаловалась нянюшка, берясь за задние лапы оглушенного зверя. — Слушай, Эсме, тебе никогда не доводилось встречаться со стариком Сампкинсом?
Вообще-то, волк с виду был самым обычным, разве что гораздо более худым. Под кожей явственно проступали ребра, а шерсть вся свалялась. Матушка набрала в колодце рядом с отхожим местом ведро мутной воды и выплеснула её зверю на голову.
После этого уселась на пенек и уставилась на волка. Где-то высоко в ветвях чирикали несколько птичек.
— Он ведь говорил… — пробормотала она. — Пытался сказать «нет».
