— Тебя случаем не Эллой зовут? — спросила она.
— Верно. А ты кто?
Маграт оглядела свою новообретённую крестницу с головы до ног. Это была самая привлекательная из когда-либо виденных Маграт девушек: кожа коричневая, как орех, волосы светлые, едва ли не белые, — комбинация не столь уж необычная в городе с такими простыми и вольными нравами, какие некогда царили в Орлее.
И что же обычно говорят в подобные моменты?
Маграт стряхнула с носа стружку картофельной шелухи.
— Я твоя фея-крёстная, — сообщила она. — Хотя, конечно, звучит очень глупо, я и сама это чувствую…
Элла недоверчиво уставилась на неё.
— Ты?
— Угу. Я. У меня и палочка есть, и всё прочее.
Маграт на всякий случай помахала палочкой у девушки перед носом, надеясь, что это хоть отчасти её убедит. Не убедило.
Элла склонила голову набок.
— А я всегда думала, что феи-крёстные должны появляться в вихре искорок и под звон колокольчиков, — подозрительно сказала она.
— Видишь ли, в чём дело… Тебе, конечно, дают волшебную палочку, — в отчаянии попыталась объяснить Маграт. — Но об инструкциях почему-то всегда забывают.
Элла наградила её ещё одним испытующим взглядом.
— Что ж, может, в таком случае зайдём в дом? — наконец предложила она. — Я как раз собиралась попить чаю.
Переливающиеся женщины уселись в открытую коляску. Несмотря на свою красоту, ходили они, как заметила матушка, очень неуклюже.
Впрочем, ничего удивительного. Просто они не привыкли пользоваться ногами.
А ещё матушка обратила внимание, что на коляску никто не смотрит. Не то чтобы её не видели. Нет, люди не позволяли своим взглядам упасть на неё, как бы сознавая, что до добра это не доведёт.
Лошади в волнении переступали с копыта на копыто. Чутье у них было более острым, чем у людей. Они знали, что сидит у них за спиной, и это им совсем не нравилось.
Когда они наконец, прижав уши и выпучив глаза, рысью двинулись по улицам, матушка Ветровоск отправилась следом. Вскоре экипаж остановился — у подъезда большого и довольно обветшалого дома, расположенного неподалеку от дворца.
Матушка притаилась за углом и принялась подмечать детали. Со стен дома осыпалась штукатурка, даже дверной молоточек у входной двери был сломан.
В атмосферы матушка Ветровоск никогда не верила. И во всякие там психические ауры тоже. Настоящая ведьма должна чётко отдавать себе отчёт, во что она верит, а во что — нет. Но сейчас матушка была готова поверить, что в этом доме есть что-то очень неприятное. Не злое, нет. Эти две не-совсем-женщины не были злом — так же, как не являются злом кинжал или отвесный обрыв. Быть злым означает быть способным делать выбор. Злой может быть рука, сжимающая кинжал или сталкивающая человека с обрыва. Вот что здесь происходило…
