Цена свободы и гармонии. Несколько штрихов к портрету греческой цивилизации | страница 22
То же самое, видимо, можно сказать и о всей минойской цивилизации, если рассматривать ее как некую целостную систему. При несомненно присущем ей колорите некоего зачаточного, только еще пробуждающегося европеизма, она была еще слишком отягощена грузом своего сравнительно недавнего неолитического прошлого. Во всем ее облике слишком ясно проступают черты определенной архаичности, недоразвитости или, наоборот, скороспелости. Достаточно напомнить, что, как показывают некоторые любопытные археологические находки, минойцам, этим сибаритам и утонченным эстетам, были отнюдь не чужды такие чудовищные обычаи, как кровавые человеческие жертвоприношения и даже ритуальный каннибализм. Слегка замаскированную форму человеческих жертвоприношений можно видеть и в знаменитой минойской тавромахии или играх с быками, изображения которых дошли до нас во множестве вариантов, представленных в различных жанрах критского искусства. Незрелость минойской цивилизации, особенно ясно ощутимая, если сравнивать ее как с синхронными ей цивилизациями Египта и Ближнего Востока, так и с более поздней цивилизацией классической Эллады, очевидно, может считаться причиной ее недолговечности. После сравнительно непродолжительного периода бурного расцвета она исчезла с исторической сцены при довольно загадочных обстоятельствах уже на рубеже XV—XIV вв. до н. э., уступив место своей более молодой и более агрессивной сопернице — микенской цивилизации материковой Греции.
«Сокровищница Атрея» в Микенах. Внутренний вид. XIV—XIII вв. до н.э.
Жизненный цикл микенской цивилизации, как и цивилизации минойского Крита, начинается с резкого скачка, который Л. Н. Гумилев определил удачно найденным термином «пассионарный взрыв». Микенская пассионарность, однако, была совсем иного рода, нежели минойская. Ее основой была не радость жизни, не готовность броситься в объятия матери-природы, чтобы раствориться в неиссякающем потоке наполняющей весь космос живой материи, а, совсем напротив, неистовая жажда самоутверждения перед лицом враждебного внешнего мира, героическая готовность к борьбе и упоение этой борьбой. Этот эмоциональный склад, типичный для диких и свирепых воителей и охотников, какими, по всей видимости, были первые ахейцы — создатели и носители микенской культуры, наглядно воплощен в уникальных творениях древних торевтов и ювелиров, извлеченных Г. Шлиманом из так называемых «шахтовых могил круга А», царских погребений, открытых в микенской цитадели (Арго-лида).
